Арабская петля

— Мне с тобой возиться некогда, — тихо предупредил разведчик. — Я знаю, что этот парень здесь и все равно его найду, просто у меня мало времени, потому я спрашиваю тебя. Будешь корчить из себя героя — отрежу яйца!

Молодой „чех“ лишь вздернул вверх подбородок, окинув замерших вокруг бойцов презрительным взглядом.

— Да что же вы за народ такой, — устало вздохнул Папа. — Почему же вы мне никогда на слово не верите?

Свистнул, вылетая из ножен устрашающего вида тесак. Одним быстрым и ловким движением разведчик сгреб в кулак сморщенные половые органы подростка и, сильно сжав их, примерился ножом.

— Ну вот, только чикнуть один раз и бабой ты вырастешь, а не воином!

Мальчишка задергался на стуле, закатывая глаза и пуская изо рта пену, но двое дюжих разведчиков легко придавили его к спинке, лишив возможности двигаться.

— Ты не мужчина. Ты — паршивый ишак! Только посмей сделать это! — рычал подросток.

— А почему бы мне не посметь?! — взревел Папа, дико вращая глазами. — Ты что не видел никогда, что ваши с пленными пацанами делают?! Или ты думаешь, что ты чем-то лучше тех, кому вы глотки резали, да уши с носами отпиливали?! Да мне в радость будет тебя без яиц оставить! Сука! Где наш парень?! Ну! Отвечай!

Лезвие ножа хищно натянуло тонкую посиневшую кожу, где-то на самом краю уже выступила первая капелька крови.

— Там! — прямо в лицо разведчику выкрикнул мальчишка, из глаз его градом текли слезы, горло сжималось в рыданиях. — Там, на заднем дворе за сараем, в яме!

— Веди, показывай! И смотри, не дури у меня!

Нож в ножны разведчик вернул очень медленно и с явным сожалением.

Зиндан оказался самой обычной ямой закрытой сверху решеткой, внизу при слабом лунном свете явственно прослеживалось какое-то копошение, отвратительно воняло застарелыми разложившимися на жаре экскрементами. Откинув мальчишку назад прямо в объятия одного из разведчиков, Папа сделал характерный чеченский жест, перечеркнув ребром ладони горло, и для верности пояснил в темноту:

— Большой вырос, уже не перевоспитаешь. Так что нечего лишних кровников плодить…

Больше не интересуясь судьбой молодого „чеха“ он склонился над закрытой на замок решеткой, рядом Стасер уже приладился, чтобы ударом автоматного приклада сбить дужку замка. Сзади послышалась короткая возня и придушенный полустон, полувсхлип. Они не обратили на это внимания, твердо зная, что разведчик, которому выпало отправить к гуриям юного чеченца, сделает это быстро и качественно. Гораздо больше их интересовал сейчас тот, кто сидел в загаженной яме, не случилось ли ошибки, тот ли это человек, который им нужен? Жалобно взвыв проржавевшими петлями, решетка поползла вверх.

— Ермишин Дмитрий Николаевич, есть такой? — в полголоса крикнул Стасер в зловонную темноту зиндана.

— Есть! Здесь я, здесь! — долетел со дна отклик.

— Ну что, кажись удачно мы зашли, — пробасил Папа. — Киньте ему веревку, ребята, не хрен здесь прохлаждаться. Мать заждалась, да и Родине он еще не полностью долг отдал.

Извиваясь змеей, веревка с навязанными для удобства хвата узлами скользнула в яму.

— Выходи, переводишься на другую должность! — прокричал Сатсер.

Если бы не то, что это было отнюдь не первое в их жизни освобождение заложников, да и вообще за свою службу здесь навидались они всякого, то когда над краем ямы показалось грязное, заросшее, покрытое струпьями коросты, обряженное в лохмотья существо, веревку наверняка бы отпустили. Просто инстинктивно, с перепугу, уж больно не похожей была возникшая из ямы фигура на человека. Однако не отпустили, вытянули, но отодвинулись на всякий случай подальше, еще подхватишь от этого чудища чесотку, или экзему какую, да и запах опять же… Существо, с трудом перевалившись через край ямы и, так и оставшись скорчившись лежать на земле, внимательно осмотрело их черными бусинами глаза и вдруг затряслось всем телом и судорожно вздрагивая сгорбленными плечами залепетало:

— Мужики… Братцы… Свои, наши… Только не оставляйте, не бросайте, пожалуйста… Братцы…

Слезы чертили светлые дорожки по покрытому темной коркой давнишней грязи лицу.

— Ты кто такой? — сурово спросил Папа, ткнув для пущей убедительности существо автоматным стволом.

— Дима. Ермишин. Рядовой Ермишин, товарищ… Товарищ…

Никаких знаков различий на комбинезонах разведчиков не было, поэтому пленник не сообразив, как правильно обратиться к спасителю, сконфужено замолк.

— Как зовут твою мать?

— Маргарита. Маргарита Алексеевна…

— Как зовут отца?

— Домашний адрес?

— Номер твоей части?

— Как зовут командира?

Вопросы следовали один за другим, разведчикам необходимо было убедиться, что перед ними действительно тот за кем они пришли. И лишь когда последние сомнения окончательно отпали, Папа, дрогнувшим голосом произнес:

— Что же они с тобой сотворили, сынок? Тебя же мать родная не узнает…

Пленный солдат, которому по паспорту едва исполнилось девятнадцать лет, в ответ лишь судорожно тряс совершенно седой головой.