Арабская поэзия средних веков

В сердце давнишнюю страсть оживили остатки жилья,
С ветром пустынным они и с пылающим солнцем друзья.

Северный ветер здесь выл, засыхала степная трава,

Яростной бури порыв вырывал из песков дерева.

Здесь на пороге она говорила соседке тогда:

«С Омаром что-то стряслось. Неужели случилась беда?

И почему он со мной избегает обычных бесед?

Я обратилась к нему, он же брови нахмурил в ответ.

Иль он желаньем томим? — Я желанья его утолю.

Иль терпелив напоказ, — горделивца я, значит, люблю?

Иль доползли до него нарекания, полные лжи?

Хочет ли бросить менж А быть может, и бросил — скажи!

Или в невзгоде моей виновата завистника речь? —

Чтобы в могилу ему, ненавистнику злобному, лечь!

Что с ним, сестрица, стряслось, разузнать я скорее должна

Так мне и отдых не впрок, и прохлада в тени не нужна.

Знаю, недолго мне жить, умертвит меня первая страсть,

Но от любви и ему не придется ли мертвым упасть?

Если, сестрица, при мне назовут его имя подчас,

То наступившая ночь не смыкает мне дремою глаз».

Ей, изнемогшей от страсти, соседка желала добра,

Медлить не стала с ответом, поспешно сказала: «Сестра,

Если я буду жива, неожиданно вдруг не умру,

Значит, увижу сама — к твоему подойдет он шатру.

Если ж не явится он, то паломницей в путь соберись,

К черному камню рукой, вкруг него обходя, прикоснись.

Если ж в Каабе, в толпе, ты увидишь его самого,—

Чтобы желанье разжечь в неустойчивом сердце его,

Ткань от лица отведи, под которою скрыта краса,

Чтоб показалось ему, что лупа поднялась в небеса.

Ты улыбнись, покажи своих белых жемчужинок строй,

Свежих девических губ ты прохладу ему приоткрой.

Пусть он подумает: «Значит, глаза меня ввергли в беду,

Так захотела судьба, и на смерть я как смертник иду».

Только смотреть на него ты подолгу пока воздержись,

Будто застенчива ты, и гляди себе под ноги, вниз».

Доброй соседки слова отзвучали в потемках едва,

Как услыхал я ответ, и запали мне в душу слова:

«Он, говорят, из таких, что, у женщины взявши свое,

Он не нуждается в ней, — вероломец бросает ее».

Тут я воскликнул: «Тебя полюбил я навек и сполна,

В сердце на месте твоем не бывала досель ни одна!

Так одари же того, кто не лгал ни в словах, ни в делах,—

Неблагодарность же пусть покарает позором Аллах!»

«Сердцем чуешь ли ты…»