Арабская поэзия средних веков

Самою скупостью разведены чернила,
Рукой писавшего невежество водило,

Листы сворачивала скаредность того,

Кто обещанья не исполнил своего,

Чей злополучен вид, чья близость — оскорбленье

И с кем знакомство вызывает омерзенье.

Остаться гостем в доме у него — беда!

В желудке камнем застревает там еда.

А встретится твой взгляд с его скользящим взглядом,

Почувствуешь, что он насквозь пропитан ядом.

Зато приправами не будешь обделен:

Приправил голодом все угощенья он.

«Упаси меня боже…»

Упаси меня боже защиты искать и опоры
У подобных тебе, от беды отвращающих взоры.

Мои рифмы оделись в кольчуги из черных колец

И блуждают, не зная, где кров обретут наконец.

Разве, слыша стихи мои, стал ты добрей хоть немного?

К милосердью взывали они, в них звучала тревога.

Если б сотая доля души твоей стала щедрей,

Твою черствость и скаредность люди забыли б скорей.

«На них надеяться…»

На них надеяться ты и не думай даже:
Их обещания обманчивей миража.

Настали времена, когда у худших власть,

И волки алчные рычат и скалят пасть.

Куда бы ни пошел, повсюду зла засилье,

Псы поделили мир, всю землю захватили.

Попросишь горсть земли у этих злобных псов,

Они ответят: «Нет!», других не зная слов.

Ты порицаешь тех, кто платит им хулою,

Но зло назвать добром — ведь тоже дело злое.

«Стихи мои, шатаясь…»

Стихи мои, шатаясь, встали в ряд.
Стихи мои и стонут и скорбят.

Среди тупоголовых пропадают

Мои стихи. Скупцы их отвергают.

От алчности рука скупца дрожит.

О, пусть удача от таких бежит!

Как будто в сговор все они вступили —

Не дать просящим, попирать бессилье.

К делам высоким звал я их не раз,—

Мои стихи, они отвергли вас.

Мне мерзко рядом с ними находиться;

Но мир велик, в нем есть куда укрыться.

Не первый я, кому пески пустынь

Нашептывают: край родной покинь!

Аллах меня всех милостей лишает —

Невежд он любит, дурней возвышает.

А ты, погрязший в алчности своей,

Ты, не творящий блага для людей,—

О, не видать бы мне тебя вовеки!

Умрешь — ничьи от слез не вспухнут веки.

К тебе дорогу щедрость не найдет,

Свет славы над тобою не взойдет.

«Вот речь…»

Вот речь, в которой что ни слово,
То радость для ума живого,

И что ни слово — волшебство,

Бальзам для сердца твоего.

Речь эта — правды отраженье,

И нет в ней темных выражений,

И так остра вся эта речь,

Что подражать ей может меч.

Но кровь он только проливает,

А эта речь от зла спасает.

«Хоть мускус был в мешок упрятан…»