Арабская сага

Через несколько минут на небольшую площадку у входа в парк въезжают две полицейские машины. Службисты замечают пару неосторожных влюбленных, потому что их поведение выделяется на фоне других. Кроме того, они находятся в уединенном месте. В жаркие полуденные часы немного желающих находиться на свежем воздухе. Аида чересчур громко смеется. Омар в большого размера адидасах и двигается твердым мужским шагом. Единственное преступление, которое они совершают, – это пребывание вместе, страстные взгляды и выказывание радости и счастья, что в ортодоксальной стране строго запрещено, так как это попирает законы шариата. Такой фортель молодым людям не пройдет даром.

Бригада служащих нравственно-религиозной полиции в обычной гражданской одежде входит на территорию парка. Вначале они подходят к Омару и снимают с него женскую одежду. Юноша предстает перед ними в джинсах и хлопчатобумажной рубашке, чувствуя себя беззащитным и голым в обычной мужской одежде. Несмотря на высокую температуру воздуха, он дрожит как осиновый лист, и холодный пот стекает по его спине. Потом стражи нравственности приближаются к девушке и срывают с ее головы платок, из-под которого рассыпается копна черных локонов, украшенных светлыми прядками. Они плюют в нее, бьют розгами по лицу, а когда Аида падает на землю, пинают ногами в живот. Омару заламывают руки. Через минуту мутаввы бросают девушку на заднее сиденье машины, а сами без раздумий садятся рядом. Омар, которого впихнули в другую машину, едет с обычными полицейскими. Выезжая из дипломатического квартала, машина стражей нравственности сворачивает влево, в вади,[82] и направляется к окраинам Эр-Рияда. Полицейские же направляются в центр. Парень извивается в машине как уж, кричит. Наконец от одного из полицейских он получает кулаком в висок и теряет сознание. В последнюю минуту он успевает нажать в телефоне кнопку с номером «2», под которым у него закодировано быстрое соединение с Хамидом.

Хамид благодаря GPS находит Омара в тот же день. Парень выглядит страшно: подбитый глаз у него запух, нос сломан, кровь запеклась в ноздрях, разбита губа и выбиты два зуба. Его хлопчатобумажная рубашка разорвана на лоскуты: служащих нравственно-религиозной полиции так разозлила его западная одежда, что они хотели ее с него содрать. Все тело у него в синяках, он едва ходит после ударов розгами, которые достались его худым ногам и пояснице.

Хамид, узнав на посту, что его двоюродный брат изнасиловал невинную шестнадцатилетнюю саудовку, не может в это поверить. Омар не признает этого, потому что никогда не трогал Аиду. На фотографиях, которые ему показали, у девушки разорвана одежда, обезображено посиневшее лицо, в глазах застыл ужас. Он очень хорошо знает, кто это сделал.

– Дядя, я тебе клянусь на всех святынях, клянусь Аллахом, на прахе матери и отца, что это не я! – восклицает он уже в машине. – Поверь мне!

– Так что же ты с ней делал? – спрашивает Хамид, пристально глядя в невинные и наивные глаза юноши.

– Я люблю ее чистейшей из возможных платонической любовью, – признается Омар. – Единственный наш грех – это непреодолимое желание видеться и смотреть друг другу в глаза. Ничего кроме этого! Ничего больше!

– Я видел тебя когда-то с этой девушкой в торговом центре. Там с вами сидела Мириам… – Мужчина хочет узнать, не вмешивалась ли она в этот роман.

– Тетя немного мне помогала, но только сначала. Позже все пошло своим чередом. Я не хотел подвергать ее неприятностям.

– Вот в этом вся Мириам! – нервничает Хамид. – Не может уладить свои сердечные дела, так еще и другим осложняет жизнь.

– Не говори так, пожалуйста. У нее очень тяжелая семейная ситуация. Я думаю, что ее брак расстроится. – Парень говорит так намеренно: он чувствует молодым сердцем, что эти два человека предназначены друг другу, поэтому им не нужно пытаться от этого бежать.

Хамид меняет тему, потому что при разговоре о его любимой он по-прежнему испытывает боль:

– Вернемся к твоим проблемам. Что теперь будем делать? У тебя приговор отсрочен, но, поверь мне, хранители чистоты и добродетели тебе этого не простят. Не говоря уже о твоей девушке…

– Дядя, спаси нас! – впервые в жизни Омар просит опекуна о помощи. – Мы невиновны. Валлахи!

Уже не владея собой, он кричит и рвет на себе волосы, а его глаза наполняются слезами.

– Я по этой части не много могу сделать, но знаю кое-кого, кто, если захочет, вытянет вас из этого.

Хамид задерживается около виллы соседа, которую охраняют вооруженные люди.

Не покидая машины, саудовец звонит, представляется и просит о разговоре, не упоминая о существе дела. В арабской культуре это не принято, считается признаком дурного воспитания.

Большие железные ворота открываются, и машина медленно въезжает внутрь. У дома их ждет высокий, красивый пожилой хозяин в традиционной бедуинской одежде – галабие и тюрбане на голове.

– Привет, Хамид! – протягивает он ему руку в знак приветствия. – Рад, что ты пожелал меня проведать.

– Салям алейкум, йа сабани,[83] Фейсал. Как здоровье?

– Спасибо. В моем возрасте, если человек жив, то нечего и жаловаться.