Арабские поэты и народная поэзия

Есть слова, типичные только для поэтического употребления, например, хибб «любимый» наряду с общеязыковым хабиб; сюда входит и ряд слов, которые в поэтическом употреблении имеют иное значение, чем в прозаическом: нар-и — «горе мне!» вместо «мой огонь»; сид-и — «моя любимая» вместо «мой господин»; ‘азул — «соперник» вместо «порицающий» и др. Подобная дифференциация поэтического и общеязыкового употребления слов, так же как и многие другие свойства арабской поэзии, наблюдается и в литературах других народов [ср. 69].

Различие в поэтическом и общеязыковом употреблении слов — одна из причин, которая обусловила наличие больших лексических рядов, состоящих из значительного числа близких и далеких стилистических ситуативных синонимов и ассоциативно-образных эквивалентов, которые выступают как эпитеты, метафоры, сравнения или уточняют различные аспекты понятия; например, названия предмета любви составляют более ста единиц. Явление множественности названий предмета любви характерно и для поэзии других народов, например, для русской частушки называют 57 слов: дроля, ягодиночка, залетка, забава и т. п. [ср. 18]. Это явление связано с риторическим приемом амплификации — накопления нескольких сходных определений для характеристики понятия.

Наличие определенных лексических групп, обилие синонимов, явление амплификации порождают также образование синонимических словосочетаний, в которых один из компонентов повторяется, а другой варьируется, например, для выражения «огонь любви» существуют словосочетания: нар ал-хубб, нар ал-гарам, нар ал-хава, нар ал-ваджд, нар ал-махабба; «самый красивый» — сеййид ал-милах, амир ал-милах; «жертва любви» — катил ал-гарам, катил ал-милах, катла-ш-шаук и т. д.

Для лексики арабской лирики более, чем для литератур других языков, характерно обилие омонимов и широко распространено явление полисемии. Большим мастером в сочинении стихотворений, в которых рифмуется одно и то же слово, но в разных значениях, был египетский лексикограф и поэт Йусуф ал-Магриби.

В лексике арабской лирики частыми являются расхождения между грамматической формой слова и его содержанием, это особенно относится к роду и числу. Например, «предмет любви» может называться словом во мн. числе: хабайиб, асхаб, садат, ахбаб — «любимые» в значении «любимая»; или в мужском роде: сид-и — «мой господин» в значении «любимая». Большое число лексических единиц арабской лирики употребляется в строго фиксированных выражениях — штампах, языковых клише, формулах. Например: васалу-ни ахбаб-и или васал-ни хибб-и «мой любимый встретился со мной», сафар ва халла-ни «он уехал и покинул меня» и т. д.

Но значения ряда единиц лексики арабской любовной и пейзажной лирики подвергаются модификации, происходит сдвиг значений в результате их длительного употребления и широкого распространения территориально. Лексика арабской лирики является общей как для литературного языка, так и для различных диалектов, как для древней поэзии, так и для лирики нового времени.

Некоторые единицы словаря арабской лирической поэзии обладают способностью семантических пересечений: слово, обладая определенной смысловой потенцией, может употребляться в близком значении, например: хабиб — «любимый» и «любящий».

Поэтической лексике арабской лирики присущи многочисленные бинарные оппозиции языкового и понятийного характера, важные для осмысления основной идеи поэта, например: висал — хиджран — «свидание» — «разлука»; курб — бу‘д — «близость» — «отчуждение»; шакк — йакин — «сомнение» — «очевидность»; сараха — китман — «откровенность» — «скрытность» и т. п.

Некоторые слова имеют иную фонетическую форму, чем в обычном прозаическом употреблении: йасемин вместо йасмин («жасмин»), йуср вместо уср («плен»), причем в большинстве случаев такое произношение связано не только с диалектными особенностями.

Иногда наблюдается замена базовых единиц арабской лирики словами-синонимами, соотносимыми с основными понятиями и распространенными в литературном языке и в большинстве диалектов, но отличающимися по употреблению в каком-либо одном регионе: вместо общего газал или раша («газель») в Судане употребляется бурриба.

Несмотря на ряд несущественных различий в диалектном и литературном произношении и употреблении некоторых единиц арабкой лирики, можно утверждать, что ее лексика носит наддиалектный характер. На единство поэзии арабов Северной Африки и ее наддиалектный характер указывал Ю. Н. Завадовский [55]. Можно говорить о единстве в известной степени поэтической лексики в лирике всего арабского мира. Народный поэтический язык арабов — это смесь литературного языка с диалектами. Причина такого явления кроется в унаследованном единстве поэтического стиля древнего периода в силу традиционности поэзии, устойчивости и живучести фольклора, в тесных контактах арабских народов.