Арабские звезды сияют ярче

Но это он! Ее муж… Арсений-Сеня-Сенечка… абсолютно голый в чужом интерьере… Но если б только это! Во всей красе он стоит у кровати! Инструмент в полной готовности… О, как ей должны завидовать – иметь такое счастье под боком каждый день, должно быть, классно, но в данную секунду она себе точно не завидовала. Арсений поставил колено на кровать, потом второе… Конечно, конечно, на кровати лежит некое тело, оно приподнялось, замерло, опираясь на локти… Это смазливая тварь. Она тоже голая. Муж Оксаны – ее муж! – жадно целует в губы… Нет, не целует, он хочет проглотить гадюку, та отвечает взаимностью… Они заваливаются… Все происходит на глазах Оксаны!

– А-а-а… – тихо завыла она, закрыв рот двумя ладонями, здесь нельзя показывать, что тебе больно, что ты слабая. – А-а-а… Как же так? М-м-м…

Ей бы не смотреть подробности, не слышать стоны, но она не смогла отвести взгляда, как маньячка вперилась глазами в экран айфона. А внутри взрыв, готовый разорвать ее тело… Оксана подхватилась, сгребла со стола одним махом все в сумочку и вылетела из кабинета. Секретарша, надо что-то сказать…

– Мне по делу срочно… – с трудом выговорила Оксана.

– Совещание через два часа, вы хотели документы посмотреть.

– Я их смотрела не раз, – натянула улыбку она. – Успею.

И вылетела, как торпеда. Она не надеялась на лифт, который движется со скоростью улитки, поэтому сбегала по лестнице на своих каблуках, радуясь, что никого не встречала. Слезы лились градом, их не стоит показывать, и очки снова закрыли глаза.

Выход… Машина… еле добралась, ибо подкашивались ноги, сердце колотилось бешено… Ключ не вставляется в зажигание… Есть! Поворот ключа, взревел мотор…

Несмотря на состояние разбитости и отчаяния, Оксана не беспредельничала на проезжей части, напротив, была внимательной как никогда, чтобы не столкнуться с автомобилями. Умереть? Что может быть проще! И унести за собой энное количество людей от досады… Нет! В этот час, самый тяжелый для нее, причинивший немыслимую боль, убивший долгое счастье, выстроенное ее руками и оказавшееся замком на песке, она думала и о детях. Им необходима мать. А сейчас ей просто нужно побыть одной в безлюдном месте. Но где его найти в мегаполисе? Только за городом.

Наконец лес… Поворот… Никого…

Оксана заглушила мотор, упала на руль и ревела белугой, орала во все горло от ярости, материлась, как строители, пока не иссякли силы. Потом завалилась на бок на соседнее сиденье и затихла. Так лежала неизвестно сколько времени, забыв обо всем на свете и чувствуя себя жестоко обманутой, оскорбленной, несчастной. Ее самые лучшие, самые искренние и чистые чувства подло растоптали, унизили, оскорбили.

Зазвонил айфон. Ей пришлось ответить, потому что звонила секретарша и напомнила о скором совещании, народ-то уже собирается – что делать? Совещание не отменишь, оно слишком важное. Это работа и достаток для большого количества людей в течение двух лет. Да и для нее запуск нового строительства теперь имеет приоритетное значение, работа утешит и отвлечет, даст силы и заставит держаться на должном уровне, к тому же это доход, дающий независимость. А что она должна была сделать в этой грязной ситуации – умереть? Так ведь почти… но того остатка жизни, который сохранился в ней, хватит, чтобы продолжать дело и воспитывать детей. Только слабый человек подыхает после предательства, а сильный умнеет, потому что перестает доверять и освобождается от обольщения.

– Если опоздаю, попроси подождать, – сказала Оксана секретарши и сорвала машину с места. Ехала к офису и разговаривала вслух. – Ничего, у него это пройдет. Все мужики когда-то… Знаю я шлюх, которые охотятся на банкиров, это у него ненадолго, Арсений не сможет бросить нас, надеяться ей не на что. Но теперь не будет, как раньше. Я сделаю вид, будто не знаю… не знаю… Не знаю, как я выдержу…

В туалете умылась, заново накрасилась и вошла в кабинет с улыбкой.

Женя взбучку переносит со стойкостью пофигиста

Когда после дня рождения он почти приполз домой, мама уложила его спать, Сорин плохо помнил, но худо-бедно помнил, а утром… Первое, что он увидел, открыв глаза – маму и папу, которые сидели на стульях у его кровати с трагическими лицами. Оба родителя ждали, когда сынуля проснется, он проснулся – и тут началось… лучше не вспоминать. Провинившийся Женя не спорил, не оправдывался, сидел в трусах на кровати с поникшей головушкой, которая трещала по швам. Повинную голову?.. Правильно, меч не сечет, да и папа выдохся. А мама принесла стаканчик холодненького молочка…

Не лезть на рожон – замечательное качество, надо признать, ведь от взбучки ничего не изменится, а нервы сохраняются, когда несправедливые (а иногда и справедливые) слова летят мимо, не задевая и без того израненную совесть.