Арабские звезды сияют ярче

Терехов не умеет хамить, как хамят тупые начальники, показывая свою власть, да и начальник он дружеский, но рассердился он круто, выговаривал Жене, что нужно ответственно подходить к заданию, а что мог сделать Женя? Только молча ждать, когда Павел Игоревич выдохнется, и дождался. Во время наступившей паузы Сорин развел рукам и спокойно, словно только что проснулся, сказал извиняющимся тоном:

– Ну, нет ее, Павел Игоревич, нет нигде. Не прописана, не зарегистрирована, в колонии не парилась. Проверили по всем базам, мамой клянусь. И папой.

– Быть такого не может, – на этот раз вяло возразил Павел, видимо устал буйствовать. – Конверт принесла, компьютер ее опознал, значит, где-то живет, а ты не выяснил. Кстати, Марины Савельевы есть в городе?

– Сколько душе угодно и от мала до велика.

– Почему же ты решил, что среди них нет нашей Марины?

– Потому что институт выдал нам год рождения, дату, главное – место рождения. Согласитесь, районный центр недалеко от Ижевска в нашем регионе не просто редкость, а единственная редкость. А если она нелегалка? Искать бесполезно.

– Вот если б Марина была таджичка-узбечка, вопросов не было бы, – с раздражением бросил Павел. – Но у нее славянская внешность и фамилия русская. Проверь по мелким городам области, по всем населенным пунктам. Сейчас все службы оснащены компьютерами, кинь оба снимка Савельевой и предупреди, что она не преступница, чтобы не переусердствовали. Феликс! Ты заснул?

Не спал он, не спал. Феликс лениво пошевелился, находясь еще во вчерашнем дне, встретившись с Коноплевой…

Являясь человеком эмоциональным, который вспыхивает, как спичка, на сей раз он превзошел сам себя по усмирению гордыни. Или что там внутри живет отдельно от тела? Не спешил он бросить в лицо Коноплевой обвинения, ибо следует выиграть время, выбирая тактику, чтобы удар подействовал. Он изучил акт, проштудировал учебники криминалистики – впору самому стать экспертом, проконсультировался у Покровского (как-никак тот профессор, обязан все знать), только тогда навестил Ольгу, а случилось это вчера. Она подняла одну бровь, подкрашенную – редко, но Конопля стала пользоваться косметикой, только злую физиономию ничем не исправить. Без приглашения Феликс плюхнулся на стул напротив, молчанием вынудив ее первой спросить:

– Чем обязана?

Без единого слова он достал смартфон жены, открыл изображение и положил перед ней на стол. Она решила действовать его же методом – посмотрела на фото, подняла на Феликса глаза, выражение полного недоумения появилось на ее лице, пришлось говорить ему:

– Марихуана, три минуты мне понадобилось, чтобы выяснить, кому принадлежит номер – я же опер…

– Замечу, неважный опер, – вставила она с улыбкой.

– Отнюдь, – в ответ подарил ей улыбку он. – Терехов мною доволен, на новое дело затребовал меня, а не кого-то другого. Это значит, у нас все получится. Итак, мадам Каннабис, номерок твой. Зачем ты это сделала?

– Никогда не поверю, что в ресторане ты был на задании. Ты бабник, молоденькая девушка, попавшая в твои лапы, должна знать, с кем связалась.

– Она не связалась. Связываются, когда живут гражданским браком, а Настя моя жена. Законная. А то, что ты сделала, называется подлость, за это бьют морду, очень больно бьют. К сожалению, ты женщина, но и на тебя найдется кнут.

– Так, все сказал? Выход за твоей спиной.

А Феликс наоборот поступил: скрестил на груди руки, откинулся на спинку стула, давая понять, что не уйдет, пока не выскажется:

– Марихуана, хочу дать тебе один ценный совет.

– Не нуждаюсь ни в чьих советах, у меня своя голова.

– А я все равно дам, так как голова твоя подводит тебя. Итак, совет. Не заступай за красную линию, обычно эта ошибка имеет роковые последствия, захочешь исправить, а поезд ушел далеко и навсегда. Так что остановись вовремя.

– Пошел вон. Надоел.

В упор глядя на это существо с больным самолюбием, замашками кинозвезды и амбициями бездарного политика, мечтающего о троне, он невольно скорчил жалостливую мину, несущую дополнительное оскорбление для сдвинутых. Она никак не поймет, что приветливость и доброта украшают даже некрасивых, а с неплохими данными, как у нее, обращаются вольно качества-вредители: высокомерие, чванство и злость. Да вот беда: его она не услышит. Впрочем, кое-что он способен донести до ее ушей, это то, что навредит лично ей.

– Тогда слушай последнее китайское предупреждение, – встал во весь рост Феликс, а рост у него, слава богу. – Запоминай. Если ты мне, Пашке, Женьке Сорину будешь вставлять палки в колеса, пожалеешь. Я промолчал прошлый раз, на деле «Граций», но у меня есть все основания полагать, что ты стучала о ходе следствия заму прокурора, который, если помнишь, в камере СИЗО почему-то подавился собственными носками. Когда мы это поняли, сразу перестали докладывать при тебе о своих успехах. Нагоняй получали, несправедливость терпели, результат тебе известен – мы на коне.

– Хм! – презрительно фыркнула Ольга. – А ты докажи.