Арабский халифат. Золотой век ислама

Невольно берберы оказались ценными союзниками франков. Они негодовали из-за того, что, даже будучи добрыми мусульманами и ревностными участниками джихада, все равно подвергались со стороны арабов такому же отношению, как вассалы, обязанные платить дань, после смерти Умара II. Благодаря этому создалась благоприятная почва, в которую заронили семена некие эмиссары хариджитов из Ирака, главой которых называется суфрит Майсара. Согласно Саифу, сначала они вполне верноподданнически обратились к Хишаму и попросили его устранить допущенные в отношении их несправедливости, но их делегацию даже не допустили к нему, и, когда у них уже не осталось средств, после некоторого ожидания они отправились восвояси, разочарованные, написав свои имена, как будто оставив визитные карточки. Тогда-то они уверились, что хариджиты правы, утверждая, что тирания чиновников осуществляется по приказанию самого халифа, который своей жадностью и корыстолюбием заставляет их вымогать деньги у подданных. Вследствие этого они под предводительством хариджитов организовали чудовищный по размаху мятеж, охвативший территорию от Марокко до Кайруана. Африканские эмиры оказались против него бессильны, и даже помощь Укбы из Испании принесла им мало пользы. Им пришлось обратиться к ветеранам – сирийским имперским войскам, которым пришлось отправиться в Африку, как в Ирак. Хишам отдал распоряжение, и в 123 году от хиджры[167] (741) на марокканское поле боя вышло большое войско под командованием префекта Дамаска Кульсума ибн Ияда аль-Касри[168], но даже хорошо вооруженные сирийцы, опытные воины, отступили перед полуодетой берберской конницей. В великой битве на реке Навам, красочно описанной испанским летописцем, Кульсум погиб, и его племяннику Балджу только с третью армии удалось бежать в Сеуту и оттуда в Испанию. Это было худшее из поражений, понесенных до той поры арабами, несравнимо более сокрушительное, чем поражение у Тура. Во имя ислама берберы нанесли тяжелейший удар арабам на западе, даже если арабы в следующем году одержали победу, которая позволила им утвердить свое господство в Кайруане.

Так и на территории Окса (Амударьи), с противоположной, можно сказать, стороны царства, где всегда было беспокойно, при Хишаме сложилась более угрожающая, чем обычно, ситуация. При Умаре II согдийцы вслед за своей знатью перешли в ислам на условии, что, будучи мусульманами, они не обязаны будут выплачивать дань. Однако, как оказалось, наместники не стали соблюдать этого условия; они поступали как им вздумается, и, поскольку они часто менялись, один делал так, а другой этак. Но при этом все они исходили из того, что кто силен, тот и прав; если один освобождал подданных от уплаты дани, то лишь по особой милости, которая вскоре оказывалась отменена. Рассерженные и спровоцированные этим, согдийцы бросились в объятия их старых врагов – тюрков и призвали их в страну. На их стороне также были симпатии благочестивых мусульман, которые выражали ее не только на словах. С такой коалицией правящим арабам было очень трудно справиться. Не раз их армии оказывались в чрезвычайно опасном положении и были вынуждены спасаться, неся огромные потери. Насколько халифу было привычно получать дурные вести из Хорасана, можно понять из того, что он не поверил, когда однажды ему доложили о победе. Его излюбленный способ исправлять положение, а именно смена командующих, часто приводил не к тому результату и всегда имел неблагоприятные побочные следствия, но наконец-то Хишаму удалось нанести удар. После смещения Халида аль-Касри у его преемника в Ираке Юсуфа ибн Умара возгорелась надежда, что Хорасан тоже окажется под его владычеством. Он был готов поставить там настоящего кайсита и тем самым еще больше усугубить и без того ожесточенные межплеменные распри, но вмешался Хишам и сам назначил старого Насра ибн Сайяра аль-Кинани, опытного командующего и чиновника, не принадлежавшего ни к одному влиятельному роду Хорасана. Он, насколько смог, постарался упрочить свое положение, но все же оно оставалось безнадежным.