Арарат

— Надо бы почаще присылать таких славных девушек, — одобрительно сказал Гарсеван.

Хотя он спешил, однако приветливо обратился к Лело:

— Мне передавали, что вы хорошо поете?

— Да нет, я только так, для себя.

— Жаль, что я не смогу послушать вас — освобожусь не раньше часа ночи.

— Так мы должны вернуться только утром, — возразила Маруся.

— На рассвете меня уже не будет здесь. Я сказал, чтобы вам отвели мою землянку.

— Ну, вот и подождем вас до часа!

— За это спасибо! — воскликнул Гарсеван, пожимая руки девушкам.

Проходя мимо одной из землянок, Гарсеван услышал, как кто-то вполголоса напевал грустную песню. Он хотел было пройти мимо, но голос показался ему знакомым. Гарсеван прислушался: пел Михрдат, и что-то очень печальное. Вначале трудно было разобрать слова, но потом до его слуха дошли отдельные слова. «Сатеник»… «Габриэл»… «несчастный отец»… Михрдат пел, заменяя слова старинной песни своими собственными словами.

Гарсеван вошел в землянку.

— Ах, Михрдат, ты один?

— Прошу прошения, товарищ командир… — в смущении привстал с нар Михрдат. — Только что сменился с поста…

— Да ты садись, устал небось. Отдохни, а потом, может быть, пойдешь на концерт?

— Нет настроения!

— Не поддавайся горю, Михрдат: месть за Габриэла…

— Понимаю, товарищ командир… Я думал, что меня никто не слышит… А при парнях я горю моему воли не даю…

* * *

К часу ночи Гарсеван вернулся к себе в землянку. Он успел поговорить с каждым из бойцов в отдельности, подробно разъяснил задание, проверил оружие и боеприпасы, которые бойцы должны были взять с собой.

В землянке было душно, потому что Маруся занавесила единственное оконце и при свечке читала какую-то книжку.

— Ну как, кончили? — спросила она.

— Да, кончил, но где же Лело?

— А вон спит в углу, закрылась от света. Устала очень, не смогла дождаться вас.

— Зря не легли и вы.

— Садитесь, садитесь, подумаешь тоже, зря! Ведь вы на боевое задание идете… А я многих провожала, и они всегда с удачей возвращались. Думаю, что и вам принесу удачу. Вы знаете, я очень хотела поговорить с вами. Многое слышала о вас и об Ашхен. Расскажите, пожалуйста, как она вас выходила? Я читала об этом во фронтовой газете еще в прошлом году, но мне хотелось бы знать подробности…

Теплое чувство поднялось в душе Гарсевана.

— Выходит, что мы — старые знакомые, а? Так зачем же вы приехали к нам только через год, чего ждали? — шутливо спросил он.

— Ждала подходящего случая. Вот он и представился… Но как жаль, что я не застала Ашхен!

Гарсеван вспомнил тяжелые дни, когда он и не надеялся, что к нему вернется дар речи. Опершись своей могучей рукой о колено, он наклонился к Марусе и начал подробно расспрашивать ее, неожиданно перейдя на «ты».

— Дети есть у тебя?

— Двое.

— А кто за ними смотрит?

— Муж мой помогает свекрови. Мой Коля в бою под Краснодаром ногу потерял. Теперь он дома. А я с самого начала войны в штабе. До сих пор ни разу и ранена-то не была.

— Значит, двое детишек? Вот и у меня двое. А у брата моего трое детей. Он со мной как раз в этих местах воевал…

— Воевал?.. — осторожно переспросила Маруся, не решаясь расспрашивать дальше.

— Ну, и что ж тебе пишут из дому? — очнулся от минутной задумчивости Гарсеван.

— Разное пишут — и веселое и грустное. Коля мой смелый был боец. Тяжело ему дома. Хотелось бы мне, чтобы он не грустил так, да что ж поделаешь… И как же мечтал он дойти до самого Берлина, а тут… с ногой… Пишет мне: «Радостно мне, Марусенька, что хоть ты меня заменяешь…» Ну, я тоже стараюсь его развлечь моими письмами, пишу, что скоро, мол, все кончится, приеду и буду за тобой ухаживать… В таком положении человеку нужна поддержка…

И чем больше рассказывала Маруся о детях, о муже, тем больше хотелось Гарсевану, чтобы она не умолкала, чтобы рассказывала еще и еще подробнее. И чем дальше слушал он Марусю, тем ближе и понятнее она казалась ему.

Потом Маруся стала рассказывать, сколько она получила книг на русском и сколько на армянском языках, сколько раздала бойцам, какие книги просят для чтения. Она поинтересовалась, какую литературу хотел бы получить Гарсеван для своей роты. Забыв об усталости, Гарсеван слушал разговор Маруси, как музыку. Лишь тогда, когда ему доложили, что группа готова к выступлению, он попрощался с Марусей и вышел из землянки.

Игнат тоже пришел попрощаться и пожелать удачи товарищам. Увидя Гарсевана, он с упреком сказал:

— И не отдохнул небось?

— Не спал действительно, зато на душе хорошо после разговора с этой славной девушкой, и кажется — до самого Берлина смог бы дойти без отдыха!.. А Маруся говорит: «Идите вперед, мы вас догоним».

Глава третья ПОДВИГ И ЕГО ОЦЕНКА

Когда Гарсеван вышел из блиндажа комдива, вид у него был серьезнее обычного. Теперь ударным отрядам предстояло проникнуть во вражеские тылы, чтобы уничтожить доты и дзоты противника и облегчить продвижение пехоте.

— Итак, снова начинаются горячие дни!

— А на каком участке будет действовать наша дивизия?

— Подробностей комдив мне не сообщил…