Арарат

Хотя неприятности в семейной жизни Ашхен стали обычным явлением, но с некоторых пор она решила не принимать близко к сердцу свои ссоры с Тартаренцем и настойчиво продолжала готовиться к поступлению в университет. Но все самым странным образом изменилось, как только началась война. Тартаренц сразу стал необычайно внимателен к жене и ребенку и ничего не предпринимал без советов Ашхен. Так вел он себя дома. Но как ведет себя Тартаренц вне дома, Ашхен не представляла. Лишь одно ей было непонятно — Тартаренц совершенно перестал говорить о литературе. Трудно было объяснить это тем, что Тартаренц разуверился в своем литературном таланте, что у него открылись глаза и оказалось достаточно воли и готовности посвятить себя другой деятельности. От внимания Ашхен не укрылось то, что Тартаренц очень сблизился с Заргаровым: в течение недели, прошедшей со дня объявления войны, Заргаров был два раза приглашен к ним на обед, и Тартаренц проявил по отношению к гостю совершенно не свойственную ему щедрость. Правда, для того чтоб гостеприимство не обошлось слишком дорого, Тартаренц разбавил бутылку коньяка таким же количеством воды, тщательно закрыл горлышки обеих бутылок пробками и торжественно открывал в присутствии гостя бутылки, словно коньяк был только что куплен.

Как ни старалась Ашхен привыкнуть к Заргарову, внутренняя неприязнь к нему все возрастала.

Ашхен и сама не могла бы сказать, чем объясняется эта неприязнь. Может быть, ее отталкивала его внешность — узкий лоб, мясистый нос или же гнусавый голос? Но разве все это могло вызвать такую глубокую неприязнь? Ашхен много думала об этом, но ответа не находила.

Как-то вечером она собиралась пойти с мужем в летний концертный зал, где должен был состояться общегородской митинг по поводу отправки на фронт большой группы призывников. При мысли о том, что на этом митинге ей придется встретиться с Заргаровым, Ашхен заранее почувствовала раздражение. Тартаренц в этот день рано пообедал и поспешил уйти, сославшись на спешное дело; он уверил жену, что пойдет в парк раньше нее и займет места в зале. Ашхен договорилась с соседкой, которая согласилась приглядеть за ребенком, и уже собиралась выйти из дому, чтобы встретиться с Маргарит в условленном месте, когда в комнату вошла Марджик, ее приятельница.

Ашхен дружила с этой девушкой, хотя встречалась с нею редко. Бойкая Марджик несколько лет тому назад болезненно переживала то, что, несмотря на свои годы (ей было уже под тридцать), она не встретила среди знакомых молодых людей никого, с кем могла бы связать свою судьбу. Однако она как будто немного свыклась с мыслью, что ей суждена доля «старой девы». Проучившись два-три года на филологическом факультете, она оставила университет и поступила секретарем в какое-то крупное учреждение. Она уверяла, что совершенно не интересуется семейной жизнью своих знакомых, но удивительным образом всегда много знала о них.

Сказав, что забежала прямо с работы, Марджик расцеловалась с Ашхен и затараторила:

— Ой, Ашхен-джан, я целую вечность не видела тебя! Ведь мы больше трех месяцев не встречались? Неужели ты не можешь хотя бы днем забежать ко мне на несколько минут? Поговорить, отвести душу!

— Неудобно мешать тебе на работе.

— Ой, что ты, как раз и избавишь меня от докучливых людей! Если б знала, сколько человек приходит и надоедает с пустяками…

— Ну, теперь-то все изменилось. Война, людям некогда ходить попусту. Ну, садись, садись. Пообедай, я только что разогревала обед.

— О нет, Ашхен-джан, мне совсем не хочется кушать… Ты знаешь, почему я к тебе забежала?

— Ты зашла навестить подругу. Я понимаю твой невысказанный упрек — я обещала зайти к тебе и не зашла.

— Ну, глупости, какие же счеты между подругами! Я сейчас тебе все скажу. Видишь ли, я на днях видела твоего мужа вместе с Заргаровым. Потом случайно узнала, что этот Заргаров бывает у тебя дома…

— Ну, да… — нахмурилась Ашхен. — А в чем дело?

— Ах, ты спрашиваешь, в чем дело? Ну, ты же знаешь, как я люблю тебя! Мне известны твоя гордость и твоя воля. Но я сказала себе: я должна предупредить Ашхен, выполнить свой долг перед подругой!

— Ну, говори же, не тяни! Можно подумать, что-то ужасное произошло…

— Я собираюсь раскрыть перед тобой подлинное лицо этого Заргарова.

— Я его не знаю, но он мне очень неприятен. У него есть основание считать меня негостеприимной хозяйкой, хотя Тартаренц то и дело приглашает его. Но говори же, в чем дело?

— Так знай же, Ашхен-джан, этот Заргаров не из числа тех людей, которых можно спокойно принимать у себя в доме, в особенности в дни войны, когда мы должны быть особенно бдительны!

— А Тартаренц так сблизился с ним!..

— Если б муж твой знал, что за фрукт этот новый его знакомый, он никогда бы не сблизился с ним!

— Эх, Марджик… Но мы все говорим вокруг да около, скажи ясно, в чем дело.