Арарат

Асканаз уже по дороге рассказал Нине о своих отношениях с семьей Шогакат-майрик, и Нине хотелось всех повидать.

После ужина Асканаз при слабом свете затемненной лампочки оглядел комнату и подошел к карте, висевшей на стене. Став рядом с ним, Шогакат спросила, правильно ли расположены у нее на карте красные и черные флажки.

Асканаз улыбнулся, увидев красный флажок там, где стояла надпись «Киев», и мягко сказал:

— Ну что ж, если Цовинар хочется, чтобы мы дошли уже до Киева, пускай так и останется: мы все равно дойдем до него и пойдем дальше на запад!

— Три дня уже не приходила ко мне Цовинар, — объяснила Шогакат. — Это я передвинула флажки.

— Вот и хорошо! — воскликнул Асканаз и, повернувшись к Нине, сказал ей: — Вот видите, и моя Шогакат-майрик принимает участие в войне.

Нина засмеялась, бросив ласковый взгляд на Шогакат. Та объяснила:

— Родной мой, ведь вас четверо, а от Зохраба моего все нет и нет вестей… Вот и не терпится мне, хочется, чтобы скорей кончилась эта проклятая война!

С помощью Нины Шогакат-майрик разгородила комнату занавесью. На постели Ара улегся Асканаз. Свою кровать Шогакат уступила Нине, а сама улеглась на тахте. Решив, что Асканаз с завтрашнего дня перейдет в свою собственную комнату, Шогакат-майрик через него передала Нине, что не отпустит ее и, пока Нина в Ереване, она будет жить у Шогакат-майрик.

…К восьми часам утра все уже были на ногах. После легкого завтрака Асканаз и Нина стали прощаться.

— Вртанес и Седа, конечно, захотят, чтобы мы обедали у них, — сказала Шогакат-майрик, провожая их до лестницы. — Я сейчас же пойду к ним. Быть может, и Ара отпустят на часок-другой? Собрались бы опять всей семьей.

— Ладно, ладно, — улыбнулся Асканаз, — будет у нас еще время собраться вместе! Так, говоришь, у Вртанеса? Хорошо, посмотрим…

Шогакат сильно задел этот неопределенный ответ. Она присела на тахту и задумалась о том, когда же встретятся братья. А ведь Асканаз не сказал ей ничего толком насчет войны! Материнская горечь на миг одержала верх над обычной сдержанностью. Шогакат-майрик молча заплакала, но тотчас же вытерла слезы, услышав стук в дверь.

В комнату вошла Ашхен, крепко обняла Шогакат-майрик и, повторяя:

— С радостью тебя, с радостью, желаю тебе вскоре и Зохраба встретить! — расцеловала ее.

— Ашхен-джан, всего полчаса как ушли! — с сожалением сообщила Шогакат-майрик, не дожидаясь вопроса Ашхен.

— Ушли? Кто же был с Асканазом?

— А разве Маргарит не рассказала тебе? С ним приехала девушка, Ниной ее зовут.

Ашхен внешне спокойно отозвалась:

— Ему сейчас, наверное, не до знакомых…

Но ушла она очень взволнованная.

* * *

Оставив Нину в штабе дивизии (где ее приняли очень сердечно и тотчас же поручили всю переписку), Асканаз пошел представляться командиру дивизии. Дивизия только начинала формироваться, и полки ее каждый день получали новое пополнение. Полк Асканаза, расквартированный в Мхубе, был пока самым малочисленным по составу.

Обернувшись к адъютанту, командир дивизии отдал какое-то распоряжение. Минут через двадцать в комнату вошел молодой военный и, неумело отдав честь, доложил:

— Товарищ полковник, явился по вашему приказанию…

— А, вот и хорошо. Подойдите-ка, познакомьтесь! Вот командир вашего полка, а это, товарищ Араратян, комиссар вашего полка Берберян, работал в ЦК.

Быстро поднявшись, Асканаз обнял и расцеловал Берберяна.

— Так вы знакомы? Ну, тем лучше, — улыбнулся командир.

— Учились вместе. Только вчера у матери вспоминали о нем.

— Виделся уже с Шогакат? — обрадовался Мхитар.

— Ну, а как же!..

Командир дивизии был крупного сложения, лет сорока, с широким лицом и коротко подстриженными усами. Грудь его украшали ордена и медаль за двадцатилетнюю службу в армии. Он был участником гражданской войны в Армении и одним из воспитанников школы командиров имени Мясникяна. С самого начала войны Вардан Тиросян командовал стрелковой дивизией, и в ноябре 1941 года принимал участие в освобождении Ростова. Он не жалел усилий для того, чтобы поскорей сформировать дивизию. Асканазу Араратяну он обрадовался, зная о нем как о боевом командире.

— Надеюсь, что ваша дружба заставит вас быть еще требовательнее друг к другу! — произнес Тиросян, обращаясь к Асканазу и Мхитару. — Товарищ Араратян уже хорошо знает цену такой требовательности, и вам, товарищ Берберян, остается лишь перенять его опыт.

— Мы понимаем, чего требует от нас наш народ, — отозвался Асканаз.

Попрощавшись с комдивом, они вышли из штаба, сели в ожидающую их автомашину и поспешили в Мхуб.

Несмотря на давнишнюю дружбу, Мхитар Берберян сейчас с уважением поглядывал на своего командира: испытания войны наложили печать суровости на лицо Асканаза; он был постоянно сосредоточен, говорил сдержанно. Эту перемену раньше всего почувствовали его родные…

* * *

Приняв полк, Асканаз и Мхитар проехали полигон. Одна из рот проводила занятия у подножия холма. С рапортом вышел командир роты, лейтенант Аваг Гаспарян.

— Сколько времени занимаетесь? — спросил Асканаз одного из бойцов.

— Уже больше двух недель.

— А сегодня? — и Асканаз взглянул на часы, которые показывали двенадцать.