Арарат

— Да еще солнце не вставало, когда начали заниматься.

— Ваше имя и фамилия? — резко спросил Асканаз.

— Левон Мирабян! — встрепенувшись, вытянулся боец.

— Красноармеец Левон Мирабян, в котором часу вы начали сегодня заниматься?

— В семь ноль ноль, товарищ командир полка!

— Так почему же сразу не отвечаете так, как положено?

— Виноват, товарищ командир полка…

— Не видно, что занимались пять часов. Вызовите командира!

Мирабян вышел из строя. Но не успел он сделать двух шагов, как Асканаз резко приказал:

— Назад, на место!

Мирабян стал на свое место в строю.

— Это еще что за шаг, на балу вы, что ли? Выходите из строя по уставу!

Чеканя шаг, Мирабян вышел вперед, повернулся через левое плечо и замаршировал к командиру роты.

…Уже по тону Асканаза Аваг Гаспарян почувствовал, что командир полка недоволен. Недовольство командира полка не уменьшилось от того, что командир роты не смог точно указать, какое задание получила рота.

— А ну, прикажите вашим бойцам занять эту высоту, — указывая на ближайшую гору, распорядился Асканаз.

Лейтенант Гаспарян отдал команду, и через минуту бойцы роты с криками «ура» уже карабкались по склону горы. Гаспарян то пристально следил за подъемом, то искоса поглядывал на командира полка. На лице Асканаза трудно было что-либо прочесть. Он лишь спросил:

— Участвовали в боях?

— Никак нет, товарищ командир полка! — слегка виновато ответил Гаспарян.

Наконец один из взводов добрался до вершины горы.

— Прикажите возвращаться.

Гаспарян приказал дать условленный сигнал. Когда рота вернулась и построилась, многие из бойцов дышали с трудом. Асканаз повернулся к командиру роты:

— Сколько раз делали восхождение на эту гору?

— На этой неделе — третий раз.

— И вы думаете, что такими темпами вам удастся закалить ваших бойцов? Нет выучки, бойцы у вас ведут себя по-домашнему. Научите их коротко и ясно отвечать на вопросы. Бережете вы их. Забыли суворовское правило: «Тяжело в учении — легко в бою».

Асканаз снова вызвал бойца Мирабяна.

— Отдышался?

— Нет еще.

— А называешься сыном гор!.. Да ты должен был бы козлом скакать по горам. Приходилось видеть танк?

— Только издали, товарищ командир.

Опросив еще нескольких бойцов, Асканаз обратился к Гаспаряну:

— Такие занятия результатов не дадут. Каждый день, попутно с изучением оружия и учениями, будете выполнять особое боевое задание. Восхождение на горы и преодоление препятствия не являются еще выполнением боевого задания. Необходимо создать — и мы создадим — настоящие военные условия. Боец должен узнать, что значит, когда перед ним враг. Он должен проявить находчивость, а он ее может проявить только тогда, когда увидит перед собой реальные трудности… Я требую, — сказал в заключение Асканаз, — строжайшей дисциплины, целесообразного использования времени! Боевые задания для вашей роты будете получать из батальона.

…Поздно вечером Асканаз выехал в Ереван для доклада и снова вернулся в Мхуб. Автомашина по затемненным улицам промчалась мимо дома Вртанеса, затем дома Ашхен. Был первый час ночи. Асканазу очень хотелось повидаться с близкими, но он не решился беспокоить их так поздно.

Когда добрались до Канакирского шоссе, полная луна уже плыла по небу. Асканаз велел шоферу остановиться и вышел из кабины, чтобы взглянуть на Ереван. До войны там мерцали и переливались тысячи огней, Араратская равнина казалась звездным небом. А теперь под бледным сиянием луны, в темной дали неясно рисовался совершенно черный силуэт города.

* * *

В три часа ночи была объявлена учебная тревога. Бойцы в полном снаряжении выступили побатальонно. Уже больше двух часов подразделения шагали по неровным каменистым дорогам. Короткая майская ночь близилась к рассвету.

Рота Гаспаряна добралась до подножия горы Хадис. Бойцы прилегли на отдых. Утренний ветерок обвевал их лица. Левон Мирабян обратился к товарищу:

— Ну и денечки ожидают нас, Лалазар!

Товарищ его, уроженец села Арамус, невысокий широкоплечий парень лет двадцати пяти, слушал его с усмешкой.

— Наконец-то добрались до наших гор… — отозвался Лалазар. — Ты знаешь, что это за места? Вон там, чуть подальше, сорок родников из земли бьют. Отсюда и получают студеную воду ереванцы. Да, с наших гор! Жаль, луна уже скрылась. Послушай, какую песню сложили про нее арамусцы:

Месяц яркий сияет,
Яр моя — в покрывале.
Ветер легкий повеял,
Приподнял покрывало.

И Лалазар несколько раз повторил этот куплет.

— Ну, сказал… — возмутился Мирабян. — Эту песню еще наши деды-прадеды пели!

— Придумаешь тоже, я ее от ашуга-арамусца слыхал.

— Мало чего! Ого, вот и походная кухня подоспела! Пойдем скорее, прямо живот подвело.

…К вечеру подразделения добрались до Гегамских гор. Блеснула синева Севанского озера. Волны с плеском ластились к скалистым берегам. Левон Мирабян повалился навзничь на прибрежный песок, положил винтовку между ног и блаженно закрыл глаза. Ему показалось, что он спал одну минуту, когда кто-то разбудил его, толкнув в бок.

— А ну, вставай!

— В чем дело? — приподнимаясь и протирая глаза, недовольно спросил Мирабян.