Арбалетчики князя Всеслава

Выслушав нас, Тордул согласился с нашими соображениями и понял, что эти обыкновенные лузитанские разбойники – мы даже и не въехали, по каким признакам он определил их племенную принадлежность, еще не допросив – сознательно пожертвованы нам и ничего интересного не скажут. И не оттого, что пионеры-герои – у нашего командира и не такие пели соловьем, – а оттого, что и сами-то ни хрена толком не знают.

– Быстро назад! – скомандовало начальство, сообразив, для чего нам подсунули этих бедолаг-смертничков. Его ветераны тут же прирезали обоих, весь отряд в считанные секунды собрал трофеи – потом уж поделим эти жалкие крохи по справедливости, – и мы побежали обратно к лошадям.

Мы неслись таким галопом, что только седло и спасло меня от падения со всего маху, а уж каким чудом удержался на своем скакуне наш испанский мент, известно одним только турдетанским богам. Зато оба не отстали от туземных камрадов, учившихся этому нелегкому искусству практически с детства, что уже само по себе было весьма нехилым достижением для нашего с испанцем первого раза. Так галопом – разве только без лихого казачьего гиканья – и вынеслись мы всем отрядом на поляну, где лже-Волний развлекался травлей несчастных кроликов тартесскими котами. Да только и он к тому времени уже не развлекался, а довольно ловко орудовал фалькатой, не давая сделать кролика из себя самого. Мы успели как раз вовремя, чтоб с ходу ввязаться в уже кипевший на поляне бой.

Основная масса напавших на двойника нашего нанимателя и его охрану была пешей и здорово смахивала на таких же лузитан, как уже оприходованные нами у костра. Матерым бандитам Фуфлунса они были бы так, на один зуб, если бы не пятерка лучников и десяток конных, существенно осложнившие жизнь нашим товарищам по бандитской «бригаде». Лишь часть из них успела вскочить на коней, остальные дрались пешими, и исход схватки до нашего появления не был ясен. Несколько человек убитыми уже валялось на земле, но некогда было разбираться, чьи они были при жизни…

– Лучники и аркобаллистарии – выбить стрелков! Остальные – за мной! – скомандовал Тордул и повел основную массу в гущу резни.

Повинуясь натянутому поводу, Мавр замер как вкопанный – вот что значит скифская дрессировка! Конечно, еще удобнее было бы взводиться и целиться, стоя на своих двоих, но выбирать не приходилось. Войдя в «состояние пустоты» и не обращая внимания на посвистывающие стрелы – одна даже чиркнула меня по шлему – я навел взведенный арбалет на одного из лучников противника, рассевшегося на дереве. Треньк!

Болт вышиб из него дух раньше, чем он успел понять, что произошло. Пока я перезаряжался, Васкес вычислил и уложил еще одного, засевшего в кустах. Оставшиеся, поняв, что здесь им уже не тут, переключились на нас, но не дремали и наши лучники. Превосходство в метательном оружии оказалось на нашей стороне, и вскоре противник остался без стрелков. Рубаки Тордула тем временем успели переработать на котлетный фарш львиную долю атаковавших и теперь истребляли остальных, кинувшихся от них врассыпную. Еще несколько вражин, не замеченных нами ранее, спрыгнули с деревьев, но оказались не лучниками, а рукопашниками, и в бой они не рвались, а рвались в заросли, да в такие, чтоб погуще. Это нас тоже в принципе устраивало – не этот дешевый расходный материал был нашей целью. Нас интересовала цель покрупнее и подороже…

Дагона мы опознали среди трех уцелевших конных, прорубившихся через отряд нашего бывшего командира и пытавшихся теперь уйти. Мы с Васькиным прицелились, но финикиец, тоже заметив нас и мгновенно сориентировавшись, вздернул своего скакуна на дыбы, и оба наших болта угодили в конское брюхо. Дагон же, лихо соскочив с падающей лошади, бросился к одной из бесхозных. Два его оставшихся бойца – тоже финикийцы – прикрыли начальника, дав тому снова усесться верхом, но выйти из боя и оторваться от погони удалось лишь одному – второго с ходу срубил Тордул. При этом наши невольно загородили нам сектор обстрела, и мы дали шенкелей своим скакунам, выдвигаясь вперед. Благодаря «рогам» седла я мог позволить себе пустить Мавра в галоп, но тут уж ни о какой перезарядке арбалета не могло быть и речи – я закинул его за спину и выхватил из ольстера пружинную пистоль. Ох, млять! Оказавшись впереди всех – кони остальных притомились в кавалерийской рубке и слегка приотстали, – я схлопотал тяжелый нож, метко брошенный вторым финикийцем. Если бы не кольчуга под туникой, не принятая ножеметателем в расчет – быть бы мне неминуемо «трехсотым». Осознав это и всерьез рассердившись, я разрядил свою пистоль в этого циркача и влепил ему маленький цельножелезный болт в бочину. Тот кольчуги под туникой не имел и честно завалился набок. Доделать его, если потребуется, могли и другие, а я выбросил подранка из головы, сосредоточившись на уходящем Дагоне. Сколько ж еще можно его упускать, в конце-то концов!