Арбитражный десант

– Еще бы у тебя на нас злоба была! Хотя, говорят, у предателей особая логика. Если Кичуй стремился вывести Подлесного из себя, то своего добился, – кожа на скулах у того натянулась. Впрочем Подлесный тут же взял себя в руки: – Пустой это разговор, Игорь. А вот то, что просил передать Кляйверс, для тебя важно. Он сегодня с шефом встречался. В смысле – с Онлиевским. В общем, мне поручили с тобой переговорить. Потому я собственно здесь, хоть знал, что не обрадуешься… Арбитражный суд вновь принял заявление о банкротстве вашего банка. На этот раз от западных кредиторов. И решение об объявлении банка банкротом будет принято без проволочек – в ближайшие дни.

Давая время Кичую придти в себя, Подлесный приподнял стоящую на углу стола бутылку коньяка, не спрашивая разрешения, скрутил коньячную пробку, сдвинул вплотную рюмки и, словно поливая из лейки, ловко наполнил обе разом:

– Так что, помянем «Возрождение»?

Не дождавшись реакции от квелого хозяина, выпил залпом:

– А ты разве ждал другого?! Шеф разложил Кляйверсу всю ситуёвину. И – как умный человек, тот предпочел синицу в руках. В чем убедил и остальных. Как говорится, протрезвели– прослезились.

– М-да. Быдло, оно и на западе быдло! – рафинированный Игорь сквозь зубы матернулся. Потянулся к мобильнику.

– Тестю звонить собрался? – угадал Подлесный. – Погоди! Успеешь от молодухи оторвать. Я ж не для этого из Москвы по пурге гнал. Сначала не мешало бы тебе самому помараковать. Ты знаешь, что «АИСТ» ведет интенсивную скупку ваших долгов? Игорь пожал худым плечом: кто ж этого не знал?

– То-то. А шеф зря денег не бросает. Стало быть, уверен, что расходы окупятся.

– Смешно слышать – расходы, – со злостью прошипел Игорь. – За пять-десять процентов от суммы.

– А это тоже симптом. Раз люди отдают долг за бесценок, значит, изуверились в реальности возврата. Не один, не два, – десятками уступают долги. Считай, веяние. Все, стало быть, понимают, что банк скоро Онлиевскому перейдет. Вот и торопятся хоть что-то поиметь. Не уступил ему твой упертый тестюха целиком, так он теперь по кускам рвать станет.

– Ну, западники ему вряд ли хозяйничать позволят.

– Договорятся! – как о решенном бросил Подлесный. – Да и тебе-то что за дело, как они там меж собой тушу делить станут. Главное, что без тебя!

– К чему ты все это?

– К тому, что пора о себе подумать, – Подлесный придвинулся. – Давай без пионерских лозунгов. Много ты за эти полтора года от банка поимел?

– Я бы попросил, – тонкие ноздри Игоря затрепетали.

– Зажал, небось, тайком от тестя миллиончик-другой. Так?

– Да что ты себе позволяешь! – Кичуй от негодования побелел.

– Что? И того нет?! Ну, брат, ты лох. На таком деле и не разбогатеть. Ты ж Гуревичу больше передал.

– Разговор считаю неуместным. Благодарю, как говорится, за информацию… – Игорь сделал намекающее движение.

На Подлесный прощаться не собирался:

– Но теперь-то ты с чем остаешься? Не Рублев, а ты? Иван Васильевич – плохого не скажу, – но ведь совок! Из тех, кому на миру и смерть красна. Пусть не победит. Зато слава какая. Что до конца, один против всех стоял! После этого где хошь будет востребован. Да и легко ему в принципиальность играть, – за десяток лет с Второвым на пару наскирдовали «бабок» с избытком. Наверняка попрятал по кубышкам. А ты лично с чем?

– К чему этот странный разговор? – Игорь увел в сторону сузившиеся глаза. Подлесный бил без промаха.

– К тому, что пора подумать о себе! У тебя с Кляйверсом разговор по поводу кондитерского холдинга прошлой зимой был?…Отвечай. Я ведь от его имени действую!

– Если от его, то должен знать. Я отказался обсуждать. Там главным образом заинтересована «Марсле», чтобы захватить наш рынок. Просто выдавливают конкурента и на его же площадях гонят свой ширпотреб, а Россия лишается собственной кондитерки.

– А тебе не все едино?

Игорь негодующе вскочил.

– Ну-ну! – осадил его Подлесный. – Наслушались от господина Рублева о национальной идее, о возрождении промышленности. И что имеете? Я сам в свое время в КГБ за идею эту людские судьбы пополам рвал. И чем кончилось? Понадобилось – раздербанили страну. И меня не спросили. Продай кондитерку. – Что-с? – Игорь подобрался зло. – «Марсле» за нее сотню миллионов баксов дает. – Не схудится им? «Юный коммунар» в четыре раза дороже стоит.

– В теперешних условиях да еще чтоб деньги быстро отслюнявить, сотня – даже круто. Главное, что усвой: не продашь подобру, завтра «Юный коммунар» все равно достанется вместе с банком тому же Онлиевскому, и – уже он вместе с Кляйверсом толкнет. А ты останешься сидеть с голым задом. Зато весь из себя в патриотизме.

– «Коммунар» на мне! – сухо напомнил Игорь.