Арбуз

– Быть или не быть. Гамлет, – подсказал Лорьян.

– Вот видишь, даже Лорьян знает, – сказала Люда.

Она слегка придвинулась к Леше, и, сложив колечком полные алые губы, игриво пустила струйку дыма ему в лицо. Дымовые испытания. Леша поморщился и отмахнулся. Лорьян усмехнулся.

– Не так нужно, – сказал он Люде, – Нужно дым пустить сердечком.

– Сердечком? – удивилась Люда

– Что же ты до сих пор не научилась? Годы впустую. Даром прошла школа. Даром проходит высшее образование. Учиться, учиться и учиться.

– Дым пускать?

– А что?! – пожал плечами Лорьян, – Быть можно дельным человеком и думать о красе дыма.

Люда одарила Лорьяна насмешливой усмешкой. Балабол, хохмач. Но Гамлета знает. Возможно, его совет стоит взять на вооружение. Если научиться так пускать дым, это был бы коронный номер. Она изогнула губы чуть иначе и произвела повторный пуск дыма. Сердечек не получалось, а Леша снова замахал рукой.

– Ну и зачем ты стоишь тогда? – капризно скривила губы Люда

Разве непонятно? Он счастия не ищет, и от счастия не бежит, – подсказал Лорьян.

Лорьян окончательно запутал и одновременно заинтриговал Люду. Ее, столичную красавицу, синеглазую даму червей абсолютно не колыхало, от какого там своего провинциального счастья бежит этот никто, и звать никак по имени Леша. Но сегодня, по случаю революционного праздника и хорошего настроения она не возражала, чтобы, просто из любопытства, совершить легкую развлекательную регату по провинциальным водам. Если взять во внимание такие Лешины до сих пор необъясненные телодвижения, как уход с нею из читального зала, поездку в троллейбусе, и выход на ее остановке, можно сделать недвусмысленный вывод. А что она теряет, если слегка поманит его мизинчиком? Не докурив и половины драгоценного Пэл-Мэла, Ганина взяла Лешу за руку и потянула в комнату.

Там уже давно бушевали танцы в полутьме. Ганина придвинулась к Леше плотнее. Ей ли не сшибать парней одним только взглядом, одним только взмахом добротно накрашенных ресниц, одним только глубоким, как морской прибой, вздохом? А уж сократить дистанцию, прижаться – это тяжелая артиллерия. А что до некоторой полноты, то полнота в полумраке только распаляет воображение. И взгляд ее больших глаз прямо ему в глаза в полумраке должен воображение немного подстегнуть. Люда смотрела Леше в глаза и пыталась нащупать проклевывающееся возбуждение. Его холодность она объяснила провинциальной забитостью. Зато в ней проклюнулось нечто новое: танцевать с этим провинциальным пугалом вполне-таки сносно.

Люда не отпускала своего кавалера. И после третьего подряд танца она получила предложение выйти в коридор. Уже теплее. Конечно, затасканный коридор Стромынки, возведенной еще в мрачные времена царизма для военных конюшен, не лучшее место для любезных бесед. Но другого места не дано. И Люда в коридор пошла просто посмотреть, на что его хватит. Коридор был пуст. Кавалер был молчалив и задумчив. Люда ожидала большего. О чем он думает? Ту би ор нот ту би? Чтобы хоть как-нибудь заполнить пустоту, она закурила недокуренный заныканый «Пэл-Мэл» и, вызывающе, пронзительно смотрела Леше в глаза. А тот озирался по сторонам.

Полина Гринблат, взвалившая на себя ответственность за моральный климат праздника, не притупляла взора. Когда у Леши с Людой пошло на третий подряд танцевальный заход, Полина уже была начеку. Когда они удалились в коридор, она выдержала паузу, а затем выглянула. Но не узрела и намека на аморалку. И, печально улыбнувшись, ретировалась в комнату. А Люда ждала, как естествоиспытатель ждет проявления рефлексов у кролика. Но, ей приходилось признать, что периферия на корню душит в человеке всякую инициативу. Тут не подходящее место, решила Люда. Пару минут она колебалась.

– Ты меня проводишь? – спросила она, мягко улыбнувшись и игриво прищурив глаза.

– Провожу, – спокойно согласился Леша.

Словно его попросили сходить в магазин за хлебом. Ни трепета, ни нотки восторга, никакого ряда волшебных изменений лица. Не понял и не оценил. Люда была немного обескуражена. Но это ее одновременно и задело. Теперь раскрутить провинцию стало делом принципа.

Удалиться по-английски не получалось. Да не больно и хотелось. Люда нашла свою дубленку. Это даже в темноте комнаты было не сложно. У ее бывших подружек по школе теперь свои компании и она, снизойдя до Стромынки, оказалась единственной приехавшей на Стромынку москвичкой на сходке иногородних. Все девочки были стромынковскими. А мальчики приехали с Сокола. И поэтому на кровати в углу, куда приехавшие сложили одежду, ее дубленка дымчатым меховым воротником выделялась, как Белоснежка среди гномов. Такую дубленку еще поискать. Сшита из импортной кожи у Канторовича. Он так шьет по коже, что даже Людина мама, хоть и не доверяет евреям, шила свою дубленку у него. А уж ради Люды мама опустилась до того, что просила его постараться. Сшить так чтобы не полнило. И Канторович сшил на заглядение.