Арбуз

Перепадают Москве в конце сентября погожие денечки бабьего лета. Эта пора названа бабьим, потому что заканчивались полевые работы, и бабы-крестьянки, наконец, могли дух перевести. Но она может быть названа летом студенческим. Сессия, потом стройотряд. Студенту летом не до отдыха. А вот первые дни осени – блаженная пора. Еще не заваленный заданиями беззаботный студент может, как минимум, пройтись, подышать воздухом города. Леша именно это собирался сделать. Довести Ганину до остановки, а потом двинуть по улице к центру, никуда не торопясь. Раз уж зеленоглазая Ира отшибла рабочее настроение, то нужно прогуляться. Но как раз в этот момент отправлялся троллейбус к центру. Он поддался. И троллейбус заглотил его заодно с Ганиной. Он решил, что чуть проедет до ганинской остановки, а уже потом пойдет пешком.

Мест было много, но Ганина не садилась. Три остановки и дома. Она объясняла девочкам, что и институт выбрала, потому что близко от дома. А когда Подзорова заикнулась о любви к профессии, Ганина, не скрывая иронии, пугнула Подзорову, что профессия не должна заслонять радостей жизни. Со своей любовью к профессии можно так превратиться в узкого специалиста, который, как говорит ее папа, подобен флюсу. Кому в жизни нужен флюс? Прежде всего, нужно любить себя. Так говорит восточная философия. А тот, кто любит себя, выберет удобный для себя институт. А если институт ему будет подходить, и проку от обучения будет больше. И тогда цена его диплома будет выше.

Ганина снова затронула транспортную тему. Ей ездить в институт – никакого напряга. Ее мама говорит, что транспорт отбирает у человека часть жизни. Что если ты каждое утро и каждый вечер ездишь в метро, то не мудрено, что ты будешь быстро стареть и болеть. Поэтому или нужно работу подбирать рядом с домом или менять адрес. Переселяться поближе к работе. Ее мама говорит, что менять свой адрес в центре Москвы она, конечно, не собирается. Но это стиль нашей жизни. Нам сменить квартиру непросто. Переезжать поближе к работе для нас непривычно. Поэтому она просто нашла себе хорошую работу неподалеку от дома. Но вот американцы, для которых работа очень важна, тем сменить адрес – обычное дело. А папа говорит, что уж в Москве он своей дочке найдет работу рядом с домом. Пока она живет с ними. Ганина теперь примерила свои слова к Леше. Леша должен ездить в институт с Сокола. Не ближний свет. Она представляет, как это тискаться в давке в час пик каждое утро. Но институт – не работа. Можно прийти на вторые пары. А вот когда он станет работать, и начнет таскаться утром туда, вечером обратно, вот тогда он вспомнит, что говорила ему Люда Ганина в троллейбусе. Нужно все-таки ставить себе целью комфортную жизнь. На то и прогресс. Кто-то правильно сказал, что человек создан для счастья, как птица для полета. Поэтому, как говорит ее мама, нужно жить так, чтобы не было мучительно больно, когда едешь на работу и возвращаешься домой.

Леша слушал вполуха. Он смотрел не на Ганину, а на проплывающие в окне троллейбуса липы. Сочетание желтого с зеленым, освещенное покуда ярким солнцем сухого сентября, так напоминало золотые волосы и зеленовато карие глаза девушки по имени Ира.

– Следующая моя, – сказала Ганина и пошла к дверям.

До площади Ногина оставалось несколько остановок. У Леши не было конкретных планов. Он решил, что выйдет с ней, а отсюда пойдет пешком. Пройдется.

Если мальчик из твоей группы вдруг решил уйти из читального зала именно тогда, когда уходишь ты, сел с тобой в троллейбус, а потом вышел с тобой на остановке, – как это все понимать? Как чистое совпадение? Люда поэтому не садилась в автобусе. Когда стоишь рядом, а троллейбус то и дело толкает, толкает прямо на него, это то, что надо, чтобы уточнить, зачем он с тобой поехал. Троллейбус ушел, оставив их на остановке одних. Люда замерла в ожидании, глядя на Лешу. Так ребенок глядит на волшебника, ожидая, что тот вытянет из своего мешка. А Леша вытянул затасканные «ну, пока». Она даже слегка разозлилась. Зря она простояла всю дорогу от института до дома. Могла бы и сесть. В его словах не было никакой недосказанности, никакого намека на продолжение.

– Ну, пока, – едко ответила Люда.

Ему случалось встречать Иру в институтских коридорах. Та приветливо улыбалась. И Леша улыбался и кивал ей в ответ. Но на этом и заканчивалось. Погода менялась, листья на деревьях темнели, тускнели, опадали. Но в Ире не менялось ничего. Не менялась ее чарующая цветовая гамма. Не менялся ее приветливый взгляд. И ни на миллиметр не сужалось расстояние, разделяющее ее и Лешу.