Arca, in quam...(СИ)

— Падают, разбиваются на множество осколков, — серьезно соглашается она. — Не думай, что человеческая душа способна вместить звезду целиком, ты бы сгорел дотла. Некоторые огоньки годами блуждают, ищут своего человека. Они врачуют раны души — и это дар, за который не нужно платить. Таких в нашем мире мало.

Она засовывает руки в карманы, отходя. Плечи у девчонки поникшие, она все волнуется, предчувствует трепку от наставницы. Из наплечной сумки торчит детский сачок.

А Рома уже не провожает ее взглядом, а думает: если побежит, непременно успеет догнать Полину.

========== 17. Странные тени ==========

Осень собирает желтые листья с деревьев и широко раскидывает по дворам. Ласково проглядывает последнее солнце. Нагибаясь, Влад подбирает один рыжий кленовый листок с красными прожилками и вертит в руках, с тоской вспоминая, как в детстве сушил такие в больших толстых словарях. Поводок рвет Джек, устремленный вперед, ненасытный — чтобы выгуливать адского пса, нужны стальные нервы и хорошая дыхалка. Вздыхая, Ян объявляет перекур и падает на скамейку, протягивает ноги…. Шнурки на берцах развязались, но Влад почему-то ничего не говорит, ехидно наблюдая болтающиеся завязки — как же так, у товарища капитана что-то не идеально! Эта мелкая деталь его несказанно веселит, Влад посвистывает Джеку, садится рядом, тепло приваливается плечом к плечу Яна. Кожа скрипит о кожу — у Влада куртка постарее, покоцанная, и рядом это особо заметно.

Двор незнакомый. Сюда их завел Джек, погнавшийся за призраком чего-то, увлеченный, даже не гремевший лаем, а резво бежавший за чем-то неведомым. Нечто на изнанке, должно быть, испуганно смылось, увидев воодушевленного адского пса. А они решают остаться: с их-то работой учишься ценить такие мирные островки.

Протягивая руку с зажигалкой, Влад помогает Яну прикурить, а сам шарит глазами по приземистому дому напротив. На детской площадке напротив пусто, легкий ветер гуляет. Мимо проходит деловая тетка с пакетами из «Пятерочки» и недовольно цыкает на Яна — тот виновато стряхивает пепел. Влад лениво складывает простенький жест от сглаза, и тетку простреливает боль в колене — она хромает до дома, клокоча ругательствами.

— Да ладно тебе, у меня же защита инквизиторская, не липнет, — миролюбиво ворчит Ян, тыча Владу под нос кожаный плетеный браслет с бусинкой амулета.

— Ща я еще Джека следом пущу, у нее там наверняка колбаса в пакетах, а то совсем охуели… — зловеще протягивает Влад, а потом они оба смеются.

Дом — как будто нарисованный. Только краска облупилась со временем, видно, как облезает: и со стен, обнажая стыки бетонных блоков, и с балкончиков… Дверь в парадную не закрывается, приударяется, но снова со скрипом оттягивается. Весь дом давно требует ремонта.

— Тебе никогда не хотелось заглядывать людям в окна? — вдруг спрашивает Влад. — Каждый раз, когда я иду мимо таких коробочек, пережитков Совка, я всматриваюсь и пытаюсь понять, что там таится за одинаково прорубленными окошками…

— Звучит не слишком законно, — удивляется Ян, хмурится. Он оглядывается, правда старается понять, и Влад ему за это страшно благодарен: Ян присматривается к дому так и эдак. На втором из пяти этажей возле бледной занавески мелькает чье-то лицо. — Твое любопытство куда нас только не заводило, но зачем тебе чужие дома? — сдается Ян.

— Не знаю… С виду они все одинаковые, но я-то знаю, что каждый себе квартиру обустроит так, как хочется. Как ему ближе. И в этом человек будет настоящим — что может быть роднее своей норы? Вон, гляди, у кого-то висит… — Влад запинается. — Это… ведро с крюком, блядь…

— Кашпо, — вежливо вставляет Ян.

— Точно, пасиба. Забыл название. Ты бы такое повесил?

— Дома из цветов только кактусы. Ты представляешь себе кактус в кашпо?

— Почему бы и нет. А оно у них — гляди — пустое висит! — присматриваясь, выпаливает Влад. — Видишь, не всем же быть такими логичными! И это мы только кусочек рассмотрели, крохотную деталь. А сколько узнали бы, если б смогли и правда заглянуть? А сколько всего здесь квартир? Непохожих, даже если планировка у них одна, метры квадратные?

Вопрос риторический, но Ян ответственно считает, прикидывает, загибая пальцы свободной руки — в другой он держит тлеющую сигарету. Говорит:

— Ну около восьмидесяти должно быть.

Они сидят в тишине. Ян постукивает ладонью по железному скамеечному подлокотнику — серебряное кольцо у него на руке, ударяясь, звенит, отмеряет такт. Джек, нагулявшийся по кустам, подбегает, лезет Яну на колени грязными лапищами и повизгивает, а инквизитор, несчастно хмурясь, осторожно пытается отпихнуть эту любящую машину убийства, но в конце сдается и нежно почесывает за ухом разомлевшего пса.

— Мне говорили, если хочешь посмотреть на настоящего человека, нужно глядеть на его тень, — вспоминает Влад нечто зыбкое, далекое. — Возможно, это куда проще, чем лезть в окно.

— Проще посмотреть ауру, — напоминает правильный Ян.

— Смотреть на чужую ауру — моветон.

— Влада Войцека вдруг стали волновать приличия! — хохочет Ян, подмигивает Джеку. — Слышал? Не иначе как близится новый Апокалипсис.