Они собираются поспешно. Косу Ян прислоняет к плечу, привыкает к тяжести и смотрит, как бы не снести ей ничего. Лезвие опасно острое, пусть бумагу им и не порежешь, как серповидным ножом, который Ян крепит к поясу.
Слова Влада его успокаивают, дарят хрупкое равновесие. Они сроднились, слились с миром людей — не так ли давно сам Ян был человек, а теперь наполовину соткан из мрака. И хотя всегда найдутся те, кто захочет разделить, разодрать два мира, кто проклянет нелюдей… Все-таки мир их стал общим, и народ на улицах празднует это.
— Не хочешь надеть сутану, Войцек? — поддразнивает Ян, расслабившись. Он забывает, как выглядит. — А то какой-то священник не сильно правдоподобный…
— Думаю, побегать придется, неудобно. Если хотите, господин инквизитор…
— Кажется, это вам стоило бы исповедаться, святой отец.
Довольно ухмыляясь, они выскальзывают из дверей в прохладный вечер Самайна. Следом за ними преданно бежит адский пес — еще одно чудовище из ряда многих, ставших обыденностью для туманного города. Выйдешь, оглянешься — и не понятно, человек перед тобой или создание из бабушкиных сказок, в ночь свободы скинувшее маску.
Все они — и то, и то наполовину.