Arcana (СИ)

Потому что не было в жизни Ви ничего тоскливее темного взгляда Джонни Сильверхенда, оглядывающего свою могилу. Простую свалку. Она видит это наяву — снова. Тяжелый нефтяной запах пленкой оседает на легкие. Трудно дышать. Ви больно кусает губы, разгрызает в кровь.

— Я не знаю… хоть бы знак какой… хотя бы что-нибудь, — бормочет Джонни, уткнувшись во влажную землю, что пожрала его тело. Растерянный такой, беспомощный. Окончательно отсеченный от мира живых.

Ви сама не понимает, что делает. Упадет носом в землю — и все.

Но она утыкается ему в плечо, стискивает руками. Джонни горячий и настоящий — и, кажется, немного дрожит. А потом легко кладет руку ей на спину, и дышать становится проще.

— Что ты делаешь? — спрашивает.

А Ви смеется, как умалишенная:

— Держу себя в руках!

И сейчас, зараза, так же обнимает, как будто вот-вот грохнется, как будто Ви — последняя опора. Чертов Сильверхенд, откуда тут нахер взялась твоя идиотская жертвенность, давай, вспоминай, ты, анархический ублюдок, эгоист, готовый весь Найт-Сити выжечь ради своей прихоти… Сгубить все свои амбиции ради мелкой наемницы? Тебе самому-то не смешно?

— Ты боишься смерти, Ви, — произносит Альт, вмешиваясь. — Не хочешь умирать, но все равно готова уступить. Это забавный парадокс.

— А ты как будто не боишься?! — рычит Ви, круто разворачиваясь к ней. Альт остается бесстрастной, выражение лица не меняется; всего лишь голограмма. Пустышка. — Спряталась здесь, в киберпространстве, выстроила крепость, где можно закрыться от всего, повелеваешь тут, Лилит, блядь! — окончательно срывается она. — А сейчас хочешь, чтобы я выбирала?! Посмотрела бы я, как ты сама бы…

— Эмоции мешают сделать рациональный выбор, — мерно звучит голос Альт. — Я выше этого, Ви.

— А ты попробуй, отпили от себя половину, — рычит Ви, дергаясь от злобы. Понимает: без Джонни она не выживет. — Ты нихера не понимаешь, тупая сука. Это ты убедила Джонни, что он мертвый, пока мы там пробивались, что ли? — свирепеет она, наступая на голограмму. — Да как ты…

— Эй, Ви, я-то не тупой, чтобы слушать чью-то болтовню! — вмешивается Джонни. Останавливает, как будто боится, что Ви с кулаками кинется на безмятежного искина.

Неужели считал, что она покорится судьбе и послушно пойдет доживать остаток своих дней в одиночестве? Не на ту напал!

— Ты и правда похожа на него, Ви, — соглашается Альт. — Устраиваешь бунт против того, что не можешь изменить, хотя и понимаешь, насколько это бессмысленно. Вам стоило бы познать смирение перед предназначением.

— Ви, она… права, — нехотя признает Джонни. — Мы не для того проделали весь этот путь. Я же говорил, что готов принять за тебя пулю, и… Я не хочу лишать тебя всего. Жизни, личности, достойной смерти.

— Я не оставлю тебя здесь! — кричит Ви, хватая его за плечи. Яростно хмурится, когда чувствует опаляющий жар, словно Джонни горит изнутри.

Ей плевать, насколько это бессмысленно; Ви не оставит его в темноте, в другом «Микоши» — как будто судьба, которую предлагает эта безумная киберсука, чем-то лучше. Джонни, растворенный среди сотен других душ. Он, что всегда выделялся, пел так, что у толпы крышу сносило, — всего лишь элемент системы? Ви не позволит. Не отдаст. Мой убийца, мой друг, моя семья…

— Я хочу, чтобы ты жил, Джонни, — шипит она. — Ты настоящий, ты самый реальный из тех, кого я встречала за последнее время. Невозможный мудак. Ты изменился, это я тебе говорю. А меняются живые люди, а не слепки душ. Ты же и сейчас чувствуешь…

— Больно, — эхом продолжает он. — Это же ты… твоя боль.

— Нет, Джонни, — вдруг улыбается Ви, просветленная. — Я уверена; мне не жаль. Смерть в лучах славы, помнишь? А что может быть лучше, чем спасти то, что тебе дороже всего?

Он отступает, словно сбежать пытается. Трясет головой, загнанно смеется, отмахивается от нее как-то.

— Это все чип, Ви, ты сама не понимаешь, что ты…

— Да почему ты думаешь, что я не могу сама разобраться? — взрывается Ви. — Почему думаешь, что тебя нельзя любить просто так, без всякой технонекромантии, просто за то, что ты есть, невозможный придурок? Потому что ты все портишь? — надвигается она на него, с трудом складывая свою выжигающую ярость в слова. — Потому что ты проебал свою жизнь и наказываешь себя, скрывая все за иронией и сарказмом? А я хочу, чтобы понимал, каково быть человеком, расплачиваться за свои грехи. Ты не сбежишь от этого. Я не позволю. Не отпущу.

Он устало падает, и киберпространство перекраивается в подобие длинной лавки на глазах; Джонни откидывается назад. Смеется обреченно, переводит взгляд то на Альт, то на Ви. Она протягивает руку. Ладонь Джонни дрожит.

— Должен быть выход, — говорит он. — Что-нибудь…

— Даже если вероятность успеха — доля процента? — вдруг спрашивает Альт, спокойно наблюдавшая за их ссорой. Словно это не касается ее. Сор, шелуха — человеческие чувства. Как же Ви это злит.

Она смотрит прямо ей в глаза и чувствует, что на губах играет совершенно сильверхендовская усмешка. Ей уже плевать. Все или ничего; Джонни, если они выживут, оценит.

— Доля процента — это еще не ноль, правда?