Арчибальд

Спальня Карла выглядела уютной. Без персидских ковров, зато с плакатами Phudys, Bauhaus и Feeling B вдоль стены. Сразу у двери — длинный книжный шкаф. Одного взгляда на корешки хватило, чтоб обзавидоваться. Здесь тебе и Ремарк, и редкие издания Эдгара По, да даже «Профессор», весь одним томом в оригинале — подарок отчима, чтоб мальчик учил язык. И поэты. Много поэтов. Бодлер и Верлен, Джон Китс и Шекспир, Мильтон и Байрон — не удивительно, что его друг и сам решил причаститься к этому высокому искусству, с такими-то примерами в собственном доме.

Раскладной диван, телевизор с новой приставкой и картриджами — Amiga — таких днём с огнём не сыщешь, дорогие — жуть просто, и новенький магнитофон на подоконнике, рядом с большим комодом, где красовался проигрыватель с полочкой для пластинок.

Оглядывая всё это, Арчибальд только вздохнул и покачал головой: нет, с таким добром им с Карлом точно не по пути: слишком много крутых штук, которые ему нравятся, которые ему близки, не говоря уже о любовно-сложенной пачке писем Элины на столике у противоположной стены. Рядом с кипой учебников, настольной лампой и тетрадями.

Осмотревшись, гость быстро нашёл пластинку. На обложке — красное солнце на чёрном фоне, в центре — участники группы, и две женщины по обе стороны от них, из чьих ладоней и сочатся лучи. «Wilde Jahre», — гласило название.

Арчи поставил виниловый диск в проигрыватель, подключил его к розетке. Щелчок, лёгкий треск в колонках — и вот, ровные, ритмичные гитарные рифы, партия ударных — понеслась.

— Круто, правда? — заметил Карл, перекрикивая солиста, пританцовывая, качая головой в такт музыке

— Ты же ещё не слушал, — бросил ему парень.

— А мне уже нравится, — рассмеялся тот, делая длинный глоток «Колы» из бокала. Протянул второй другу: «Расслабься, — добавил он, — отдыхай, мы тут сами на все выходные».

Пить сладкую воду, слушать эстрадный рок, валяться на постели и ни о чём не думать — всё хорошо, только девушек не хватало.

«Немели бы это понравилось, — подумал Арчи, медленно потягивая газировку, отстранённо смотря в окно».

Она бы точно сошлась с Карлом. Возможно, разделила бы его любовь к жизни, он же ею так и лучился. Сидел на диване, колбасился, подпевая, совершенно не заботясь о том, что толком не слышит слов, радовался.

Да, ей бы понравилось вот это счастье, которого не было в Арчи. Он тоже испытывал подобные эмоции, но — от скрипок, органных партий Баха, или эстрадных женщин тридцатых. Там, где Карл хотел спорить о картинах будущего по Хайнлайну или Хаксли, Арчибальд предпочитал вспомнить Оруэлла или Шекли. Там, где речь шла о магах, Карл выбирал могучих волшебников-драконоборцев, Арчи же — косился на некромантов.

«Щёлкнуть пальцами — и домой, — вздохнул про себя мальчик, глядя тяжёлым взглядом в окно, мысленно уже жалея, что взялся за эту затею». А время между тем всё текло.

Музыка играла, Карл балдел, а Арчи тихо пил «Колу» и сидел на подоконнике, смотря на улицу. Сам не заметил, как зевнул, прислонился к окну, растворился в потоке мыслей, уносясь на волнах звуков, оплетённых образами воспоминаний.

Отвлёкся, наблюдая за стариком на лавочке. Тот старательно потрошил окурки из-под сигарет, забивая в трубку остатки табака. Аккуратно так, чтоб ничего не рассыпать, щепотку за щепоткой — и в чашу. Чиркнул спичкой, затянулся, довольно выдохнул — и лишь потом откинулся на спинку скамьи и улыбнулся.

«А ещё говорят, бедности нет, — усмехнулся Арчибальд, смотря то на старика, то на Карла в спальне».

Так и сидели, каждый о своём. Старик курил трубку, Карл валялся на диване и слушал музыку, а Арчи — сидел на подоконнике и думал, зачем он здесь. Очевидно же, он хотел доказать собственное право на место в его-лучшем мире. Что ему мало только вообразить иное, а после — жить так же, как жил. Что он правда заслуживает своего настоящего счастья.

Думая об этом, Арчибальд покинул спальню, прошёл в комнату родителей Карла.

Она напоминала спальню его отца, только кровать широкая, занавески открытые, а на подоконнике, в горшке, росла герань.

На прикроватной тумбочке располагался телефон.

Набрав номер, ребёнок сделал глубокий вдох, слушал длинные гудки.

— Да? — хриплый голос.

— Пап? Это я, Арч.

— Где тебя черти носят? — на удивление даже беззлобно, спокойно.

— Я у Карла, у него родители на выходные уехали. Могу остаться переночевать?

На той стороне линии повисло напряжённое молчание.

— Да, — наконец ответил отец, — разумеется, сын. Отдохни там. И, это, расскажи потом, как ты, добро?

Этот вопрос озадачил Арчи: никогда ничего подобного от отца он не слышал.

— Д-да, конечно же, — кивнул ребёнок. — И ты не грусти там, ладно?

Короткий смешок на той линии.

— Сегодня год. Просто не ходи на красный, и всё такое, ладно? Давай, гуляй, развлекайся. Тебя к понедельнику ждать, так?

— Да, наверное. Может, раньше. Я сообщу.

Снова смешок.

— Ну, доброе, сын, буду ждать. Будь здоров!

На этом разговор прервался, и Арчибальд сел на постель, погрузившись в тишину, разбавленную гулким эхом музыки за стеной.