Арчибальд

Помня о злых собаках, которые наверняка, сновали по территории бесконтрольно, дети подошли чуть ближе, переглянулись. В глазах Карла Арчибальд увидел невысказанную просьбу остановиться, и так же молча ответил, одними губами: «Нет».

Товарищ окинул его просящим взглядом, снова многозначительно кивнул на ограду — и тот только повёл плечом, резко мотнул головой.

— Нужно, — прошептал Арчи. — Подумай о героях и драконах, наконец. О подземельях, ну. Думаешь, даже один кобольд не так опасен, как сторожевой пёс?

— У нас нет мечей.

— А у кого они были в начале. Смотри, — указал аккуратно, — вон там забор чуть-чуть ниже, и холмик удобный. Можно перелезть.

С дрожью в коленках, обливаясь потом, друзья прошли дальше, воровато оглядываясь вокруг. Судьба им благоволила, и вокруг не видно не только охранников, но и других людей: никто не станет им мешать.

Забор всё же оказался высоким. Достаточно высоким, чтобы создать проблему для тех, кто не отличался хорошими отметками на уроках физкультуры, а фамилии Карла и Арчибальда открывали списки отличников по данному предмету, с низу листов.

— Как пробираться-то будем? Там же окна забиты, — вновь спросил Карл с надеждой в голосе..

— Двери открыты должны быть. Ты видишь охранные будки? Я — нет.

— Они же заперли их, скорее всего.

— Иголку и отвёртку я у тебя зачем просил? Не думаю, что этот замок сложнее, чем на современных дверях.

В ответ на это приятель только развёл руками: «Ты первый».

Пожав плечами, Арчи подпрыгнул, цепляясь за край забора. Напрягая руки, шумно выдохнул, попытался подтянуться, едва не упав: больно. Камень давил на ладони. Упираясь ногами, чувствуя под собой плечи друга — тот его подсадил — мальчик смог вскарабкаться наверх и с шумом упал на траву. Укусил рукав, чтобы подавить крик — падение оказалось не из приятных, но идти можно. Карлу придётся лезть самому.

Вокруг сплошные высокие заросли, сквозь которые виднелся и сам особняк.

Большой и величественный, он был всего шагах в тридцати, окружённый яблонями и цветущей вишней. У порога — несколько лавочек, чуть дальше — колодец. Покатая крыша с красной черепицей, заколоченное окно чердака — и ни души, ни звука вокруг.

«Сколько здесь сторожевых собак, и почему они до сих пор не лают, не бегут? Может быть, спят. Идти аккуратно или бежать?»

Пот лился в три ручья, руки дрожали. Сейчас как никогда Арчи хотелось, чтоб взрослые были рядом, чтоб остановили их глупую затею. Всё равно что будет. Без них, один на один со зверьми — это по-настоящему страшно.

Аккуратно ступая, то и дело оглядываясь, он приложил руку к карману, проверяя, всё ли на месте.

Шорох в кустах в отдалении — и все мысли как отняло, плевать на всё, бегом к порогу.

«Отвёртка и иголка, иголка и отвёртка, работайте, чтоб вас всех».

Закусил губу: случайно уколол палец, но инструменты не выпустил.

Собака. Одна. Подняла лай и бежит, не за ним.

Карлу надо отдать должное: не кричит, убегает. Скинул рюкзак Арчи, держит перед собой, прижался к забору, пытаясь закрыться от наступающего зверя.

Дрожащими руками, отирая локтем пот, Арчибальд возился с замочной скважиной. Иголка предательски скользила, всё никак не хотела цепляться за пазы. И отвёртка слишком узкая, никак не могла встать на место.

Мальчик не слышал происходящего вокруг, не видел ничего, кроме проклятой широкой замочной скважины, которая всё никак не хотела поддаваться.

Наконец раздался лёгкий хлопок, и мальчик с шумом ввалился в прихожую.

Приникнув к дверному косяку, он наблюдал за своим другом.

Карлу повезло: собака натаскана бить тревогу, а не людей. Прижмёт к земле и будет так держать до прихода хозяина: этим он и воспользовался.

Герой! Смог, смог найти в себе силы, побороть страх, отбиться.

Скинув с себя чёрную массивную тушу, он заспешил к открытой двери, где его ждал Арчибальд. Навалился на неё всем весом, пока друг орудовал замком, на сей раз, чтобы закрыться. Как мог сдерживал собой натиск разозлившейся псины с той стороны: она то и дело царапала толкала, и лаяла, лаяла на чём свет стоит.

Игла так и норовила выскользнуть, снова не попадала в пазы, отвёртка ёрзала по скважине.

Но ничего. Это всяко лучше, чем закрываться в спальне от пьяного отца, когда ты один, а он не перестаёт стучать и орать. И бутылка в руках, и злой, и всё, что у тебя есть — мокрые руки и собственное тело. Да, сейчас было сложно, но всё проще, чем тогда.

Снова щелчок, божественный, сокровенный щелчок: дверь заперта, надёжно и крепко.

Снаружи к лаю добавились крики: надо бежать.

Три этажа как один, не время рассматривать. Счастье — лестница на чердак прям там, в коридоре.

Простой деревянный люк, без засова. Совсем немного надавить — и готово.

Лишь после, уже в жаркой и пыльной темноте, друзья смогли выдохнуть спокойно: следов по себе не оставили. Сюда никто не придёт. Они прорвались.

Не шуметь. Просто сидеть, угадывать черты лица своего товарища и улыбаться. Трястись, подавляя смех, и широко улыбаться, отирая рукой пыльный пот.