Арденнская операция. Последняя авантюра Гитлера

«Шерманы» 3-го Королевского танкового полка при поддержке американского 82-го разведывательного батальона и истребителей P-38 «Лайтнинг» выдвинулись из Сорина на Фуа-Нотр-Дам. Его взяли в тот же день вместе с майором фон Бёмом и его 148 солдатами. Спастись в глубоком снегу удалось лишь немногим. Несколько семей после освобождения деревни не выходили из укрытий, опасаясь стрельбы, но это рвались снаряды в тягаче на одной из ферм, эти звуки еще долго пугали людей. Большинству из них первое, что предстояло сделать, это резать картон и заделывать разбитые окна. Теперь они могли вздохнуть с облегчением – битва «Томов» и «Сэмов» против «Les Gris», «серых», как называли немцев, наконец закончилась.

Одна маленькая девочка из эвакуированных в Сорин потеряла обувь, и американский солдат из 82-го батальона, угрожая оружием, заставил немецкого пленного снять сапоги и отдать ей. Они были слишком большими, но ходить в них она могла, а немец отморозил ноги.

После того как американская и британская артиллерия обстреляла немецкие позиции у фермы Маенн, между Фуа-Нотр-Дам и Сель, среди местных жителей пошел слух, что там все подожгли офицеры СС, но на самом деле эсэсовцев там не было, а причиной разрушений был обстрел. И снова черные комбинезоны танкистов и эмблемы в виде черепа – «Мертвая голова» – на рукавах ввели в заблуждение местных жителей, которые приняли их за войска СС.

Боевое формирование «B» 2-й бронетанковой дивизии вошло в Сель ближе к вечеру. Голодные и истощенные немецкие танкисты, которым не хватало ни снарядов, ни топлива, не могли долго сопротивляться. Зачистка продолжалась еще два дня. Около 2500 немцев были убиты или ранены, а еще 1200 захвачены в плен. Американцы захватили или уничтожили восемьдесят две бронированные боевые машины, восемьдесят два артиллерийских орудия и бесчисленное количество разного транспорта, значительная часть которого была захвачена немцами у американских войск. У большинства машин закончилось горючее и боеприпасы.

Майор фон Кохенхаузен и около 600 его бойцов сумели бежать и пройти через всю страну после того, как его силы разделили. Многие уже давно стремились сдаться. Немцы, скрывавшиеся в окрестностях деревни Сель, умоляли местных жителей найти американцев и сказать им, что они готовы сдаться. Они боялись, что, если появятся внезапно, даже с поднятыми руками, их могут застрелить. Некоторые особенно этого боялись: они носили так много элементов американской военной формы, что их могли принять за диверсантов боевой группы Скорцени. В отдельных случаях в знак доброй воли они отдавали свои пистолеты бельгийцам из гражданских, а те передавали их американским солдатам. Местные даже не понимали, пока не стало слишком поздно, что они могли бы заработать кучу денег, продавая их. «Американцы были ими одержимы и немало бы отдали, лишь бы заполучить один» {738}, – сказал один фермер. Многие в деревне опасались держать у себя немецкое снаряжение: вдруг враг снова вернется и обнаружит его в их домах.

За исключением 2-й дивизии СС «Дас Райх», которая все еще доставляла 1-й армии немало проблем в бою у Мане и Гранмениля, другие танковые дивизии, находившиеся на северо-западном фланге Арденнского выступа, действовали немногим лучше. 116-я танковая дивизия по-прежнему должна была прорываться к востоку от Марш-ан-Фамена, но, как вспоминал генерал-майор фон Вальденбург, «подразделения, сражавшиеся в той битве, были почти полностью уничтожены» {739}, а боевая группа Байера из 60-го полка моторизованной пехоты была отрезана. Уйти удалось лишь нескольким бойцам и машинам.

Генерал-фельдмаршал фон Рундштедт сообщил Гитлеру, что наступление провалилось. Он рекомендовал отвести войска с выступа до того, как основная часть группы армий «B» окажется в ловушке. Гитлер в гневе отклонил его совет и настоял на новых атаках на Бастонь, не подозревая, что туда прибывало все больше подкреплений. 17-я воздушно-десантная дивизия уже выдвигалась на позиции, хотя офицер штаба 8-го корпуса считал, что десантникам еще «есть чему поучиться» {740}. Опыта не хватало и недавно прибывшей 11-й бронетанковой дивизии, особенно водителям «Шерманов». «За их танками тянулся след из вырванных с корнем деревьев и разорванных проводов» {741}, – говорилось в сообщении.

«Ясное холодное Рождество, – писал Паттон в тот день в дневнике, – прекрасная погода для убийства немцев, и это, наверное, немного странно, если учесть, Кто родился в этот день» {742}. Паттон перенес свой штаб в Промышленную школу в Люксембурге. Он гордо показывал свои лампы с абажурами из трофейных немецких касок.