Арденнская операция. Последняя авантюра Гитлера

Генерал Кота в Вильце знал: его дивизия обречена. Он приказал уничтожить неразобранную рождественскую почту, чтобы не отдавать ее немцам, и письма, открытки и посылки сложили во дворе, залили бензином и подожгли. Во второй половине дня остатки 3-го батальона 110-го пехотного полка отступили к Вильцу {461}. Голодные и измученные солдаты строем направились защищать гаубицы батальона полевой артиллерии к юго-востоку от Вильца, а Кота готовился перевести штаб дивизии обратно в Сибре, к юго-западу от Бастони. В то утро, в тумане и мороси, передовые отряды танковой дивизии «Леер» наконец перешли мост через реку Клерф у Драуфельта, а 2-я танковая дивизия переправилась в Клерво, задержавшись в боях с защитниками города и замка. Затем их задержала поломка танков – механизмы «Пантер», как и прежде, были подвержены механическим поломкам, – и конная артиллерия пехотной дивизии, пытавшаяся пробраться по тем же грязным дорогам, что и бронетанковые соединения, полыхала яростью.

Командующий учебной танковой дивизией генерал-лейтенант Фриц Байерляйн, невысокий и решительный ветеран Северной Африки и Нормандии, винил в этом хаосе командующего корпусом. Затор был настолько сильным, что пехота 26-й народно-гренадерской дивизии, бывшая на марше, достигла Нидервампаха примерно в то же самое время, что и танковые войска со своими танками и тягачами. Когда машины увязали в грязи, пехотинцы снимали с них тяжелые пулеметы и минометы и тащили оружие на плечах.

Когда 18 декабря, ближе к ночи, учебная танковая дивизия вела наступление на Бастонь, Байерляйн стал очевидцем танкового боя у Лонгвийи. «Учебная танковая, повернув башни на север, – писал он, – в сумерках шла мимо этого дивного зрелища, в отсветах трассирующих пуль оно казалось фантастическим» {462}. На самом деле в нем участвовал один из его собственных отрядов. Миддлтон приказал резервному боевому формированию 9-й бронетанковой дивизии защищать основные пути в Бастонь с востока. После нескольких стычек с блокпостами и аванпостами ближе к вечеру «Шерманы» и тягачи опергруппы «Роуз» и опергруппы «Харпер» оказались зажатыми между головными отрядами 2-й танковой дивизии, 26-го артиллерийского полка народно-гренадерской дивизии и танковой роты учебной танковой дивизии. Как только первые танки, на которые были нацелены орудия, загорелись, немецкие танкисты начали расстреливать другие машины, ясно заметные на фоне пламени. Байерляйн объяснил их успех точностью и дальнобойностью орудий «Пантер». Американские экипажи бросили свои машины, сбитые или нет, и бежали в направлении Лонгвийи.

Немцы позже хвастались, что в том бою захватили двадцать три «Шермана», четырнадцать броневиков, пятнадцать «самоходок», тридцать джипов и двадцать пять грузовиков, и все неповрежденные {463}. Хотя отчет об успехе они явно приукрасили, провальное сражение при Лонгвийи стало для американцев весьма неприятным ударом.

Единственным отрадным событием этого вечера стало прибытие в Бастонь 705-го батальона «истребителей танков», сумевшего пробиться с севера. Полковник Робертс из 10-й бронетанковой дивизии уже проинструктировал трех своих командиров и отправил их в путь. Каждому достались «Шерманы», броневики, тягачи и пехота – такое вот ассорти. Группа О’Хары отправилась в Варден и заняла позицию на возвышенности к югу от деревни. Немцев нигде не было видно, лишь небольшие группы изможденных людей из 28-й дивизии, заросшие и грязные после трех дней боев, брели по направлению к Бастони.

Майор Уильям Дезобри из 20-го мотопехотного батальона получил приказ идти на север к Новилю. Один из полицейских ехал впереди на джипе, чтобы вывести его на правильную дорогу, так как у них не было карт. Добравшись до окраин Бастони, он сказал: «Новиль – второй поселок прямо» {464}. Дезобри выслал туда разведвзвод, приказав пройти через Фуа. Обе деревни пустовали.

Дезобри организовал оборону на северной и восточной стороне Новиля, выставил на дороги аванпосты из пехотинцев и пары «Шерманов», охранявших дороги, а потом, уже за полночь, немного поспал. Он знал, что предстоит большая битва. «Мы слышали выстрелы на востоке и на севере, мы видели вспышки. Мы видели прожекторы, и еще много чего… Ночью в наши ряды влились несколько мелких отрядов и много отставших. Они рассказывали нам страшные истории про то, как их подразделения были захвачены крупными немецкими частями с большим количеством танков, про немцев в американской форме, про немцев в гражданской одежде… да много чего странного» {465}.

Робертс предоставил майору полномочия брать под свое начало любых отставших, но оказалось, что «и физически, и морально они пребывали в таком состоянии», что было легче отправить их в тыл. Единственные группы, которые, по-видимому, заслуживали участвовать в сражениях, – это взвод пехоты из 9-й бронетанковой дивизии и взвод саперов, но даже саперов наутро отправили в путь. Обещали прислать десантников в подкрепление, но Дезобри чувствовал, что немцы нападут прежде, чем те прибудут.