Ареал 1–3: Заражение. — Цена алчности. — Обречённые

– Я не пострадала. – Николаева осмотрела себя. – Будет пара-другая синяков, и не более того. Вот только всё тело зудит, словно телефон с вибровызовом, и в ушах гул. Наверное, контузило.

– Нет, – майор присел перед ней на корточки, – это действие Выброса. Нам повезло, что мы оказались в здании, да ещё и в подвале. На открытой местности мозг или внутренние органы не выдержали бы вибраций. – Он вытянул перед её лицом два пальца английской буквой «V». – Сколько пальцев видите?

– Два.

Он соединил их вместе и поводил рукой из стороны в сторону:

– Следите за пальцами, голову не поворачивайте, только глазами. – Здоровяк всмотрелся в глаза профессора. – Что ж, контузии у вас нет, значит, обрушение вас не зацепило, а потеря сознания была вызвана Выбросом.

– Я думала, что тревога учебная, – болезненно поморщилась Николаева, – и что Выброс имеет строго определённый Шаг в один километр сто пятьдесят три метра и не может добраться сюда…

– Я тоже так думал, – пожал плечами Медведь. – Давайте, я сниму с вас наручники.

– Наш сторож сменил гнев на милость? – Профессор принялась растирать освобождённые от оков запястья.

– Ему уже всё равно. – Майор поднялся. – Пойду поищу Никиту. Вы пока не выходите из этого угла, кто его знает, что сейчас происходит на поверхности… Выброс не разрушает строения. По крайней мере, раньше не разрушал.

Степанов обнаружился в своей камере, без сознания и придавленный куском стены. Похоже, когда стены рушились, его отшвырнуло в сторону. Он упал, пытаясь закрыть голову скованными руками. Это его и спасло. Иначе учёного ожидала участь сержанта-конвоира. Медведь положил зажигалку в карман, уцепился за край упавшей стены и упёрся ногами в пол. «Тяжёлая зараза, центнера два с половиной будет, однако. Хорошо, упала на Степанова не сразу, сначала осыпались обломки поменьше, на них-то она и застряла. Так бы раздавила беднягу в хлам». Здоровяк крякнул и, приподняв остатки стены, опрокинул их прочь, освобождая учёного из плена. Вновь осветив разрушенную камеру, майор быстро снял с него наручники и наскоро осмотрел. Левая рука в области предплечья сильно распухла, наверняка перелом в том месте, куда пришёлся удар. Голова цела, видимых повреждений нет, а большего при таком освещении не разобрать. Он поднял учёного на руки и, стараясь не погасить зажигалку, понёс его в камеру Николаевой.

В сознание Степанов пришёл только через полчаса. За это время Медведь успел расчистить пол перед выходом и открыть решётку. Все трое собрались перед наполовину заваленным обломками коридором, утопающим в гудяще-вибрирующей темноте.

– Я сползаю туда, – здоровяк кивнул в сторону выхода, – надо бы посмотреть, что там дальше. Это здание Службы Собственной Безопасности, тут должно быть полно народу. Даже если здание обвалилось, кто-то мог успеть укрыться в подвале, да и дежурный на этом этаже должен был быть.

– Если уж здесь перегородки не выдержали, то наверху здание может оказаться полностью разрушенным, – покачала головой профессор. – Всё произошло так быстро… маловероятно, что кто-то успел сюда добежать.

– Разве по инструкции в случае Выброса не нужно найти укрытие и дождаться его окончания? – Степанов с болезненной гримасой прижимал к груди сломанную руку, висящую на перевязи, наскоро сделанной из ремня погибшего конвоира. – Выходить наружу чревато гибелью. Или я что-то путаю?

– Всё верно, – вздохнул Медведь, – вот только Выброс может длиться и неделю. Без воды мы столько не протянем, да и зажигалка скоро сдохнет. Вылезать под Выброс я не собираюсь, но попытаться понять, в каком положении мы оказались, необходимо. Если первый этаж уцелел, там есть кулеры с водой. Я видел, меня арестовывали как раз возле одного из них. А в дежурке должны быть фонари и сам дежурный. Тоже полезная штука.

– Вы всё шутите, Николай Иванович, – улыбнулся учёный. – Для вас, как я понимаю, подобная ситуация не в новинку. А вот мне несколько не по себе.

– Ну, меня тоже никогда не закапывали в тёмном подвале, – весело хохотнул здоровяк, – но сейчас мы что-нибудь сымпровизируем. Главное – отыскать в помещении дежурного сухой паек. Я за любую авантюру, кроме голодовки!

Заявив это, майор полез в полузасыпанный коридор.

Ползти оказалось довольно больно. Острые края битого кирпича врезались в тело, руки и ноги, а особенно неприятно приходилось коленям, когда Медведь в кромешной тьме задевал ими за развалины. Причина столь сильного захламления коридора выяснилась быстро: потолочные плиты разошлись, и в образовавшуюся трещину ссыпались обломки с первого этажа. Значит, здание подверглось сильному разрушению. Если оно полностью рухнуло, то их, с большой вероятностью, погребло под обломками. Не самая радужная перспектива…