Ареал 1–3: Заражение. — Цена алчности. — Обречённые

– Ерунда, доползём, – отмахнулся здоровяк. – Я помогу. Там даже есть где устроить привал по пути. Пойдёшь крайним, если что, я тебя вытяну.

* * *

До нового места добирались долго. Степанов двигался медленно, часто останавливаясь для отдыха. Когда преодолевали вторую нору, учёный в темноте ударился обо что-то поломанной рукой и потерял сознание от болевого шока. Медведю пришлось доползти до места, вылезти из лаза, развернуться и возвращаться к нему. Оставшуюся часть пути здоровяк тащил отключившегося Никиту за шиворот, пятясь в узкой норе, словно охотничий пёс, вытаскивающий добычу. Он отдал профессору зажигалку и, расчистив ногой место на полу, уложил туда Степанова.

– Я думаю, что сейчас ночь, – негромко сказала Николаева, указывая на пролом в потолке, – поэтому света почти нет. Непохоже, что над нами лежат обломки здания: здесь вибрации сильнее и гул агрессивнее. Да и воздух горячее. Стоит дождаться рассвета. – Она поводила по сторонам рукой с едва горящей зажигалкой. – Газ заканчивается… Воды отыскать не удалось?

– Здесь один сплошной завал, утром поищу наверху. – Здоровяк отбросил в сторону несколько обломков, очищая на полу место для сна. – Сейчас лучше всего поспать. Во сне организм не так сильно ощущает боль от Выброса.

Огонёк зажигалки дрогнул в последний раз и потух. В нахлынувшей темноте светлое пятно потолочного пролома виднелось более отчётливо. Профессор на ощупь извлекла из кармана лабораторного комбинезона кусок тряпицы, оторвала от неё часть и протянула её Медведю.

– Что это? – майор нащупал ткань.

– Надо заткнуть уши, – объяснила профессор. Она оторвала ещё одну часть, поменьше, и принялась сворачивать из неё заглушку, – это снизит негативное воздействие на барабанные перепонки. Тряпка не ахти какая стерильная, я ею обычно вытираю экран ноутбука, но лучше, чем ничего.

– Пойдёт, – улыбнулся майор, затыкая уши, – зато с антистатиком! Пыль к ушам приставать не будет, сэкономим на геле для душа.

Медведь улёгся на наскоро расчищенный пол и почти сразу же провалился в тяжёлый вибрирующий сон, лишённый всяких картин.

Проснулся он от ощущения необычной тишины вокруг. Майор открыл глаза и несколько секунд не шевелился, прислушиваясь. Выброс закончился. Не было ни вибраций, ни режущего уши гула, а душная жара сменилась на тёплый, но чистый летний воздух. Даже пыль успела осесть. На улице явно был день, и через дыру в потолке в их каменный мешок проникало достаточно света для того, чтобы различить силуэты спящих неподалёку учёных. Медведь поднялся, подошёл к пролому и задрал голову вверх, изучая его края. Похоже, потолочные плиты разошлись, но достаточной ширины проёма было немного. Самая широкая часть дыры располагалась точно по центру их западни, по стене не залезешь, а дальше всё засыпано обломками, рухнувшими сверху. Ещё непонятно, что там на первом этаже, здание наверняка сложилось. Он прикинул высоту. Что-то около трёх с половиной метров.

– Мы сможем вылезти отсюда без верёвки? – Степанов сел, прислонившись спиной к лопнувшей балке и баюкая сломанную руку. Его лицо невольно кривилось от боли. – Высоковато тут…

– Есть два способа, – прищурился майор. – Первый: я становлюсь тебе на плечи. – Он покосился на шокированного учёного, который, похоже, живо представил, что будет, когда на его не отличающиеся внушительными размерами плечи взберётся громадный мужик весом в сто тридцать килограммов не считая снаряжения.

– И второй, – здоровяк скрыл улыбку, – который выглядит где-то вот так!

Медведь присел и, мощно взмахнув руками, подпрыгнул на добрый метр над землей. Ухватившись за край разлома, он повис на руках и принялся поочередно шарить ладонями по её внешней поверхности. Отыскав подходящую выбоину, майор вцепился в неё пальцами и, подтянувшись, мощным силовым рывком выбросил себя наверх, взбираясь на первый этаж. «Тренироваться полезно, – отметил он про себя, отряхиваясь, – иногда помогает в жизни. Теперь пора выбираться наружу».