Арена

Александрас тронулся с места и медленно поехал вслед за бегуном. Потом резко прибавил «газ» и обогнал его. Машина быстро набирала скорость. Стрелка указателя поползла от отметки сорок километров в час к отметке семьдесят, пересекла её, добралась до отметки восемьдесят, потом девяносто, и на отметке девяносто километров в час остановилась, неуверенно подрагивая.

Александрас на спидометр не смотрел. Странная полуулыбка застыла на его губах.

— Да, я мещанин, — наконец спокойно и уверенно произнёс он. — Ну и что? Я хочу быть мещанином! Да, уехал со свадьбы! Да, первую брачную ночь провёл в грязном вагоне; да, сейчас рискую жизнью, двумя жизнями — и всё для того, чтобы иметь машину! Да, я хочу иметь машину! Миллионы людей этого хотят! Между прочим, государство, выпускающее эти машины, уважает наше желание! Мещане, к вашему сведению, — опора любого государства. Они дисциплинированны и трудолюбивы. Их чувства поддаются анализу и управлению. В конце концов, мещане лучше, чем воры! Если бы было возможно, я разводил бы мещан в инкубаторах.

— Знаешь, почему я тебя спросила про свадьбу?

— Почему?

— Я испугалась.

— Чего?

— Ты никогда не смотрел на меня… так, как на неё… на эту машину. Послушай, ты не сумасшедший?

— Для настоящего сумасшедшего я слишком глуп. И, к сожалению — это понимаю.

Стрелка указателя скорости вздрогнула и поползла к отметке сто километров в час. Скорость возрастала незаметно, за окнами автомобиля была кромешная ночь, а полёт снежинок перед лобовым стеклом оставался таким же, как был. Может быть, только чаще стали ударяться снежинки о стекло — как будто гуще повалил снег — только и всего. Да голос двигателя стал тоньше и напряжённее…

— На твоём лице всегда была маска: чуть-чуть равнодушия, немножечко скепсиса, — сказала Эляна. — Мне это нравилось… Кругом одни психи, а ты такой спокойный… насмешливый… Как будто знаешь о них всех что-то такое… не совсем приличное… И за все два года нашего знакомства ты ни разу не снял этой маски, даже в постели…

— Благодарю за искренность! Оказывается, в постели ты занималась наблюдениями. Подходящее место, браво!

— Я думала… она не снимается… Оказывается — нет… Снимается…

— Каким вы находите моё истинное лицо? Оно вам нравится?

— Я не говорю, что это истинное лицо… Но…

— Женщина любит мужчину, мужчина любит автомобиль. Сюжет для современной драмы. От любви к женщине рождаются дети! Интересно, кто может родиться от любви к автомобилю?

— Кооперативный гараж.

— Чёрт побери, рождение гаража — это серьёзно! Как вы думаете, кто виноват: родители или школа?!

ЭЛЯНА. Почему ты на меня кричишь?

АЛЕКСАНДРАС. Я не кричу! Я громко разговариваю!

ЭЛЯНА. Скажи, пожалуйста, если бы телеграмма пришла не на свадьбу, а на похороны…

АЛЕКСАНДРАС. Было бы обидно.

ЭЛЯНА. Боишься сказать правду?

АЛЕКСАНДРАС. Даже если я скажу правду, ты всё равно не поверишь! Тебе ведь хочется, чтобы я сказал «да»! Пожалуйста, я говорю «да»! Да, я бы уехал!

ЭЛЯНА. Спасибо.

АЛЕКСАНДРАС. Пожалуйста! Такая глубина моего падения вас устраивает?!

Стрелка указателя скорости переместилась на отметку сто двадцать километров в час. Александрас почти не смотрел на дорогу. Широкая пустая лента шоссе неслась, как сумасшедшая, в рамке лобового стекла — словно барабан на экране игрового автомата в зале детских аттракционов. Но это была дорога. Настоящая, живая, скользкая…

— Между прочим, — сказал Александрас. — Я эту машину восемь лет зарабатывал собственными руками. Копейка к копейке. И два года её добивался. Она мне нелегко досталась. И у тебя нет никакого права задавать мне все эти вопросы. Потому что вся твоя душевная тонкость и прочие благородные порывы куплены за чужой счёт. Легко отдавать то, что легко досталось. Но не всем так везёт…

Он осёкся, и вдруг снова закричал.

АЛЕКСАНДРАС. Тебя никогда в жизни не унижали!!! Ты не знаешь, что такое унижаться! Из-за квартиры. Из-за работы! Из-за денег! Из-за машины, чёрт побери! Тебя всегда встречали улыбками! Ах, Элянуте Руткуте пришла! Ах, наша ягодка, наша красавица! Тебя даже в этом убедили!

— В чём… — упавшим голосом спросила Эляна.

АЛЕКСАНДРАС. В том, что ты красавица! Ты всё принимала как должное! И никогда не задумывалась, чем за это платят другие люди — и я в том числе!

ЭЛЯНА. Почему ты кричишь? Ты испугался? Чего?

— Какая тебе разница? — устало сказал Александрас. — Ты ведь привыкла в жизни получать всё, что тебе захочется… Тебе захотелось меня — ты меня получила! Какая разница, что я при этом думаю? Кажется, я хорошо делаю своё дело, подруги тебе завидуют. Ты ведь любишь, когда тебе завидуют?

— Всё это плохо кончится, — тихо сказала Эляна.

— Что? — спросил Александрас.

— Всё, — сказала Эляна.

— По-моему, уже кончилось, — сказал Александрас. — Куда дальше… Зачем ты меня спросила про телеграмму? Любишь поковыряться там, где больно?

— Хотелось знать правду.

— Там, где больно, не бывает правды. Доказано в подвалах великой инквизиции.

— Нежные сравнения на второй день после свадьбы. Думаешь, это от любви?

— От голода. Мы что-нибудь сегодня ели?