Арена заблудших

– Да много кто. Это цирк, Крис. Ты можешь думать, что сумела спрятаться ото всех, но поверь мне, кто-то всегда смотрит.

Кристина вздохнула. Похоже, избежать разговора не удастся.

– Я услышала, как снова зазвонил телефон, и подумала, что это мне.

– И как? Это действительно был звонок тебе?

Кристина помедлила с ответом. Ей почему-то не хотелось ни с кем делиться подробностями того странного разговора, который у нее произошел. Она и сама еще не до конца уложила случившееся у себя в голове – и уж тем более не была готова рассказать об этом кому-то еще.

– Не знаю, – постаралась как можно более небрежно ответить она. – В трубке снова шипело и трещало… А почему ты не спрашиваешь, как я пережила третий визит и не сошла с ума?

– Я и так вижу, что ты в порядке, – пожал плечами Ману-эль. – Что, конечно, наводит на определенные мысли.

– На какие же? – спросила Кристина, с неохотой сбрасывая с себя блаженную негу. Чудесный момент явно закончился, и придется включаться в разговор.

– Заходить в кибитку повторно пробовали многие. И не раз. Я, кстати, тоже. Так что я на собственной шкуре знаю, что страшилки о том, будто ты сойдешь с ума, появились не на пустом месте. Задержись я там – и все, точно только слюни бы пускал. Но ты…

– Что я? – насторожилась Кристина. В голосе Мануэля звучало что-то большее, чем просто любопытство. Ей бы хотелось принять это за восхищение, однако она не была уверена, что это оно и есть. Но спасибо хотя бы за то, что не осуждение.

– Ты заходила туда уже три раза. И не на минуточку заглядывала, а оставалась там надолго. В чем твой секрет? Как ты это делаешь?

– Да ничего я специально не делаю! – немного раздраженно ответила Кристина. – Разве только с самого начала не особо верила в то, что эта кибитка сводит с ума, а сейчас – и того меньше.

– Интересно, – хмыкнул Мануэль. – А когда ты внутри, что-то необычное там происходит?

– А почему тебя это так волнует? – насторожилась Кристина; такой пристальный интерес к ее посещению цыганской кибитки вдруг показался ей подозрительным. – Хочешь сам зайти в кибитку? Что тебе там так сильно нужно?

– Зачем мне в кибитку? – небрежно отмахнулся Ману-эль. – Я получил дар еще в своем первом цирке и сохранил его в «Колизионе». Что мне может быть надо на складе старых реквизитов?

Кристина смотрела на воздушного гимнаста, пытаясь оценить, насколько он был откровенен.

– А вот что мне очень бы хотелось узнать, – продолжил Мануэль, и на его лице снова появилась та самая улыбка, от которой сердце Кристины тут же начинало частить, – так это тайну девушки, которая мне нравится.

– К-какую тайну? – запнувшись, прошептала Кристина.

– Почему цирк на тебя не действует. Ни дар, ни кибитка…

Кристина не расслышала ни слова; в ушах зашумел шум прибоя, голова закружилась от восторга. Какая-то крошечная, трезвая часть Кристины смотрела на происходящее немного со стороны и насмешливо комментировала: «Ты чрезвычайно, просто неоправданно бурно реагируешь на вполне себе тривиальные слова. Подумаешь, нравится! Это же не признание в вечной любви!» Но ее реплики оставались незамеченными. Кристину, а вместе с ней и ее здравый смысл и способность рассуждать унесли волны чистого незамутненного восторга, а она и не думала им сопротивляться. Остался только закат, голос Мануэля, тепло его руки у себя на плечах, уют пледа – и ощущение ничем не омраченного счастья.

Глава 18

Фьору снова снился огонь. Похоже, свидание с хрустальным шаром Графини ничуть не помогло; наоборот, кажется, даже сделало хуже.

Резко сев на кровати, Фьор сделал несколько глубоких вдохов, стараясь успокоить дико колотившееся сердце. Вокруг еще витало эхо прерванного сна, внутри все дрожало от пережитого потрясения, и он был готов поклясться, что ощущает, как саднит горло от отчаянного крика. Но если он и кричал, то точно не наяву, иначе разбудил бы соседей. Значит, кричал только во сне. Фьор не помнил, из-за чего кричал, но помнил то бесконечное отчаяние, от которого все разрывалось внутри. А крик был отражением той беспредельной душевной боли, которая его раздирала. Что же, черт возьми, ему приснилось, что он в таком плачевном состоянии?

Это точно не был пожар в ресторане быстрого питания. И не в подпольном клубе Влада. Какой-то другой пожар. И хотя Фьор точно знал, что этими двумя пожарами его личный опыт ограничивается, во сне ему казалось, что тот пожар ему очень хорошо знаком. Пытаясь вспомнить подробности, Фьор прикрыл глаза и постарался погрузиться в полудрему; может быть, так сон вернется, и ему удастся ухватиться за ускользающие воспоминания?