Так вот что предки завещали нам!Так вот где правят мудрость и любовьК собрату, что нарушил наш покой!Невинный ли, виновный — разве здесьОн исцелится, Боже милосердный?Ведь если в нём невежеством, нуждойЗакупорены жизненные силы,То, не имея выхода, ониКоснеют в сердце, превращаясь в яд,И вспыхивают, как чумные пятна.Холёных шарлатанов мы зовём,И — вот лекарство лучшее! — страданьеВ убогом одиночестве, и плач,И злые лица, что в урочный часМелькают в испарениях темницы,В таком аду, где узника душаТеряет образ свой средь безобразьяНеизмеримо большего греха,Пред коим все грехи его — ничто!Совсем не так врачуешь ты, природа,Заблудшего ребёнка своего:Он пьёт твои целебные настои,Лучи и краски, ароматы роз,Мелодии лесов, ветров и вод,Пока, смягчившись, не перестаётВоспринимать себя как резкий звукВ торжественной гармонии всеобщейИ возвращается на правый путь,И возмущённый дух его целитЛюбви и красоты прикосновенье.
Уильям Вордсворт
Строки, оставленные на камне в разветвлении тисового дерева, стоящего неподалеку от озера Истуэйд в уединённой, но живописной части побережья