Аргентинец поневоле

Еще до своей отставки первый секретарь хунты Мариано Морено пригласил в Буэнос-Айрес капитана Хосе Хервасио Артигаса — уроженца Монтевидео, бывшего в молодости лихим контрабандистом. Артигас враждовал с губернатором Монтевидео Франсиско Хавьера де Элио, который в 1810 году, недолго думая, провозгласил себя новым вице-королем Рио-де-ла-Платы (а почему бы и нет, чего стесняться, если должность вакантна?).

В Буэнос-Айресе Артигаса спешно побрызгали модным одеколоном «Аромат девы», произвели в революционные полковники, дали ему отряд из ста пятидесяти добровольцев-гаучо и в феврале 1811 года отправили на покорение провинции Восточного берега.

Артигасу без труда удалось поднять против осевших в Монтевидео роялистов жителей Восточного берега. 18 мая 1811 года он разбил основные силы Элио в битве при Лас-Пьедрас, после чего под контролем роялистов остались только Монтевидео и расположенный в двухстах километрах к западу от него Колония-дель-Сакраменто. Казалось, что дни уругвайских роялистов и нового вице-короля сочтены, но судьба распорядилась иначе.

Элио обратился за помощью к бразильским португальцам, а у Артигаса к тому времени наметились принципиальные разногласия с Большой хунтой по вопросу будущего Уругвая — Артигас выступал за автономию Уругвая в составе федеративного государства, но с собой во главе в качестве почти независимого правителя, а Хунта категорически отвергала идею федерации.

То ли Элио узнал об этих разногласиях и смог тайно договориться с Хунтой, чтобы она не поддерживала Артигаса, то ли Хунта пришла к такому решению сама, но в июле 1811 года португальцы заставили Артигаса снять осаду Монтевидео, а Хунта заключила с Элио перемирие.

Беда не приходит одна. В Верхнем Перу, дела начавшиеся так хорошо, затем пошли очень плохо. 20 июня 1811 года в сражении у города Гуаки (ныне это Колумбия) роялистские войска Перу разгромили патриотическую Вспомогательную армию вместе с присоединившимися к ней отрядами местных ополченцев и заставили тех, кто остался в живых, отступить далеко на юг до Сальты (так тогда называлась провинция Жужуй).

А когда Сааведра, возглавлявший тогда Хунту, повел на север войска, чтобы разобраться с непокорными боливийцами, в Буэнос-Айресе произошел очередной переворот.

23 сентября 1811 года в Буэнос-Айресе был создан Триумвират, взявший исполнительную власть в свои надежные руки.

Вице-губернаторство Рио-де-ла-Плата напоминало лоскутное одеяло, сшитое на скорую нитку: стоит только потянуть — и оно начнет расползаться. В глазах парагвайцев или жителей Монтевидео претензии Буэнос-Айреса на верховную власть выглядели необоснованными.

Отдельную опасность представляла инфанта Карлота из соседней Бразилии со своими глобальными претензиями на испанские колониальные владения. И вдобавок ко всему среди патриотов тоже не было единства. По сути, они не были готовы к власти, которую так жаждали получить.

Были еще кровопролитные стычки с разным результатом. Война за убеждения быстро переродилась в конфликт личных амбиций. Но все это было неважно. Местные революционные и контрреволюционные вожди с умным видом просто ковырялись как дети в песочнице. Главные вопросы решались в Европе.

В 1812 году Наполеон повел Великую армию в Россию. И там ее всю и положил. «Воины умирали, повинуясь законам Родины». В 1813 году русская армия, с ответным дружественным визитом, наведалась во Францию. И взяла Париж.

Французы еще в середине 1813 года были вынуждены, забирая солдат для защиты родных границ отчизны, очистить Испанию. Кадисская хунта раньше не имела не людей и ресурсов. Теперь обстоятельства изменились. Появились и солдаты, и деньги.

В тоже время в Аргентине было неспокойно. «Те кто выжил в катаклизме — пребывали в пессимизме!» Триумвират «разменивается по мелочам», издавая указы по малозначительным вопросам (например — что ремесленные цеха должны принимать в ученики индейских мальчиков), в то время когда следовало всячески укреплять диктатуру и «навести порядок» в Верхнем Перу, Парагвае и Восточной провинции, то есть — присоединить их.

У ультралевых радикалов был один большой недостаток — они не вполне адекватно оценивали сложившуюся обстановку и текущие возможности правительства. Да, хорошо было бы вернуть под власть Буэнос-Айреса отпавшие провинции, но откуда взять необходимые для этого силы? Скрытые же роялисты, которых в государственном аппарате оставалось немало, саботировали распоряжения Триумвирата. Таким образом, с какой стороны ни взгляни, Триумвират казался недееспособным.

При этом следует помнить, что одно дело было властвовать от имени «французского узника», короля Фердинанда. Перед которым не надо было отчитываться. Король никак не мог из тюрьмы повлиять на кадровую политику, назначать и смешать руководителей, не имел доступа к системе поощрений и наказаний. То есть монарх-сиделец был удобен для аргентинских революционеров, маскировал их властные помыслы. А теперь предстояла нешуточная борьба за власть, когда маски будут сброшены.