Аргентинец поневоле

По своему происхождению Хуан Рохас, человек «голубых кровей», был внуком знатного севильского дворянина Доминго Ортиса де Рохаса (впрочем, есть ли в Севилье незнатные дворяне?), начинавшего военную карьеру в Корпусе гвардии короля Фердинанда VI.

В 1742 году Доминго де Рохас прибыл в Буэнос-Айрес для продолжения офицерской службы, которую закончил в звании капитана. А вот его дядя по отцу Доминго Ортис де Рохас-и-Гарсиа-де-Вильясусо, приехавший в Новый Свет вместе с ним, в 1746 году стал губернатором Чили… Можно сказать, что склонность к правлению была у Хуана Рохаса в крови.

Отец Хуана, Леон Ортис де Рохас, был старшим сыном капитана Доминго Ортиса де Рохаса и первым из Рохасов, родившимся в Буэнос-Айресе, иначе говоря — первым портеньо в роду. Пойдя по стопам отца, Леон прослужил в армии более сорока лет и тоже завершил службу в капитанском звании. Но был в жизни Леона и недолгий период политической деятельности — с 1811 по 1814 год он входил в кабильдо Буэнос-Айреса.

Женился Леон крайне удачно — на Агустине Лопес де Осорнио, дочери одного из богатейших землевладельцев провинции Буэнос-Айрес. Принято считать, что властный характер Хуан унаследовал от своей матери.

Хуан Рохас родился 30 марта 1793 года, как сказали бы портеньос: «с тремя золотыми ложками во рту» — семейство было знатным, богатым, и к тому же он стал первенцем, основным наследником состояния.

Во время британской интервенции 1806–1807 года тринадцатилетний Хуан Рохас вступил в народное ополчение. По малолетству он не воевал, а словно парижский Гаврош только занимался доставкой боеприпасов на передовую, но все равно такая деятельность требовала большого мужества.

После того как интервенты были изгнаны, семейство Рохасов переехало в свою эстансию, где Хуан получил первые уроки управления. Эстанция или станция — так называли хозяйства, где в основном занимались скотоводством. Тогда как Асиенда или Гасиенда — поместье где занимались и скотоводством, и земледелием.

Крупные эстансии в то время были не просто обширным частным владением, а почти государством в миниатюре. Землевладельцы контролировали не только свою территорию, но и сопредельные земли, на которых жили их работники или люди, так или иначе зависимые от них. У каждой семьи была собственная служба охраны, следившая за порядком, а в случае необходимости все пеоны брали в руки оружие.

Помещики не считали своих работников за людей и не понимали (до поры до времени), какую серьезную силу могут представлять гаучо. Рохас же понял это практически сразу и постарался стать для гаучо своим, в то же время не позволяя им забывать, кто здесь хозяин.

Людям это нравилось, а еще больше нравилось то, что Рохас не обманывал своих работников при расчете и вообще платил больше, чем другие помещики. Это делалось не столько в популистских, сколько в экономических целях — относительно щедрая оплата труда позволяла иметь лучших работников. Люди были ему верны, словно сторожевые псы.

Леон де Рохас, как было сказано выше, с 1811 года стал членом кабильдо и жил в Буэнос-Айресе, так что управление эстансией легло на плечи юного Хуана, и надо сказать, что он превосходно справлялся с этой задачей.

Глава 16

В 1813 году двадцатилетний Хуан Рохас женился на восемнадцатилетней Марии де ла Энкарнасьон Эзкурра, которая стала ему не только женой, но и верной помощницей в делах.

Деньги пришли к деньгам — Эзкурра были такими же богачами, как и Рохасы. Другой бы на месте Хуана начал жить в свое удовольствие, но он был из тех, кто не привык довольствоваться тем, что имел, — ему всегда нужно было больше: больше денег, больше власти. Хуан Рохас начал расширять свои владения, скупая прилегающие земли. Его хозяйство считалось образцовым.

Не в смысле передовых новшеств, которых в то время и быть не могло, а в смысле постановки дела — хорошая организация и старание работников могут творить чудеса. Скорее всего, отсюда и берет начало консерватизм Рохаса, который на своем собственном примере убедился, что хороших результатов можно достигать и без новшеств, достаточно только хорошо все наладить и держать под неусыпным контролем. Как говорится: «Хозяйский глаз — всего дороже!»

Хорошим образованием Рохас похвастаться не мог — домашние учителя да частная школа, которую он посещал до тех пор, пока не явились британцы. Живой и цепкий ум позволял ему учиться всему необходимому на практике, но вот государственного значения образования он не понимал.

Придя к власти, Рохас не финансировал деятельность высших учебных заведений, основанных Ривадавией, считая, что учителей должны содержать ученики, а не правительство. Не желая никого задеть, надо признать, что среди испанской и креольской знати было широко распространено пренебрежительное отношение к образованию, суть которого в свое время сформулировал Дон Хуан Австрийский[1629–1679], сказавший, что «книги никого не сделали богатым».