Аргентинский архив №1

— Вот честно: не знаю. Пока знаю только, что заправляет всем некто Рональд Рихтер, профессор… Ему лет сорок пять, родом из Австрии, закончил Карлов университет в Праге, специализировался, по его словам, в естественных науках. С 1939 по 1943 год работал в Германии, в команде знаменитого специалиста в области авиации, инженера Курта Танка. Говорят, что тот свалил в Аргентину в первой волне беглецов и перетащил с собой сюда Рихтера. Он же и представил его Перону. А вот с какого перепугу он стал заниматься ядерными исследованиями — непонятно… Хотя, именно исследовательская жилка, по мнению учёных, его сильная сторона. Возможно, те двое настоящих ядерщиков, что работают с ним, и ведут настоящие исследования, а он лишь использует свои навыки, организуя сам процесс, так сказать.

Тему подхватил Фома:

— Вы посмотрите, сеньор Ортега, как здесь всё грамотно организовано: лаборатория на острове, вокруг — полно воды. Она нужна как для охлаждения обогатительного реактора, так и доя производства тяжёлой воды — дейтерия[87]. Без неё невозможно замедлять скорость реакции деления ядер, управлять ей. Она же служит теплоносителем. В общем, всё одно у одному. Физики живут отдельно, возле озера, у них свой причал, там катер. Охрана. И кто-то ещё живёт на вилле Сан-Рамон, как мне сказал мистер Салливан… Но это, по-моему, отдельная история…

— Совершенно отдельная, — кивнул американец, и Котов почувствовал, как тот напрягся.

«Ох, не всё же ты говоришь нам, шпиён проклятый, ох, не всё… Ну, да ладно!» — подумалось майору. Все живы, значит, не всё так уж плохо складывается, хотя в разведке ходить с открытым забралом — себе дороже а вслух он произнёс:

— Что-то в горле пересохло… Милая Габи, а не найдётся ли в этом доме малость выпивки для усталых путников? А то у нас тут на три дня сухой закон подвис… пора исправлять ситуацию…

Сидевший рядом Паттерсон одобрительно крякнул.

Глава 8 «Архив № 1»

Быть вождём лишь тот один достоин,

Кому и честь, и жизнь вручает

Жан Расин

Из дневника Генриха Штраубе. Сан-Карлос-де-Барилоче. 9 февраля, 1951 год.

«Сегодня я вернулся с работы относительно рано. Ханс смилостивился и распустил лаборантов за час до сигнального звонка. И я решил воспользоваться этой удачей, прокатить, наконец, Габи на лодке, а заодно посмотреть лишний раз, как устроена охрана острова Уэмуль. Кстати, столь необычное название, как раскопала где-то Габи, на языке местных индейцев мапуче обозначает породу оленей, которые водятся в Южных Андах.

Да уж, чего-чего, а оленей здесь множество. Всё местное население (а это почти поголовно бывшие военные или заядлые охотники) по субботам отправляется в горы на охоту и никогда не возвращается без богатой добычи.

В такие дни и без того пустынный городок окончательно вымирает, можно ходить по домам и обчищать их по полной, благо, что привычки запирать свои хаты немцы не имеют.

С Габи у нас вообще сложились какие-то странные отношения… Поначалу, когда Гюнтер привел нас в этот дом, мы разбежались по разным комнатам. Всё-таки, дружба — дружбой, а остальное, как бы, не про нас. Хотя на людях продолжали изображать таких молодых голубков, даже как-то на людях поцеловались пару раз. Не скажу, кстати, что это мне было неприятно. Габи тоже особо не возражала.

А потом прилетели остальные наши, и места в доме просто не стало. Всё началось с того, что Габи вечером первого же дня забрала из своей комнаты постельное бельё, одеяло и подушку и перебралась ко мне, а там поселился сеньор Ортега. Бравого американского лётчика разместили на первом этаже, в гостевой спальне, а Скиф с Хелен немедленно забили гостевой домик. Как я понял, у них в отношениях наступал сейчас как раз то момент…

Первую ночь Габи проспала в моей постели, а я мял бока на жёстком канапе в углу спальни. Но на другой же день она в корне изменила положение: когда я вошёл в спальню, чтобы завалиться спать, она змейкой выскользнула из-под одеяла, схватила меня за шиворот и, припав своими жаркими губами к моим, повалила на широкую кровать…

Позже, когда мы уже просто лежали под пуховым одеялом и пытались перевести дух, она заявила, что сделала это, исключительно заботясь о том, чтобы я нормально высыпался после работы, а не маялся на своём канапе.

Не помню уж, как я спал до этого, но теперь я точно словлю гарантированный недосып, поскольку задремать нам удаётся лишь под утро.

Гюнтер меня пристроил на работу в лабораторию. До самого Острова меня не допустили, зато мои обязанности оказались весьма полезными с точки зрения сбора информации, пусть и косвенной.