Аргиш

– Ааа… Первый выстрел – он какой-то дальний был, на реке где-то, за деревьями. Собаки залаяли и туда метнулись. Следом ещё один выстрел. По собаке, наверное, – она завизжала, скулила очень.

Замолчал. Вера не торопила.

– Мы ничего не понимали. Только смотрели в ту сторону. Отец встал. Тут его…

А дальше я плохо помню. По-моему, ещё стреляли. В костёр попали. Тут ты меня повалила. Побежали. А, что?

Вера сидела, задумчиво пересыпая комочки мха из одной ладошки в другую. Медленно, аккуратно. Старалась, чтобы не упали на землю.

– Я думаю… первый выстрел по лодке был. Товарищ ваш возвращался, подплыл. Его заметили. Или он их заметил. Они следили, наверное. Поэтому и не стреляли по лагерю сразу. И лодку мы его на этом берегу нашли.

– Но зачем? Почему?

– Не знаю.

Знаю! Вернее, догадываюсь. Только не виноваты мы с дедой. Нельзя ему пока говорить. Но это точно не наши!

– Вера! Почему мы не можем лагерь сверху, по тундре, обойти, а дальше уже вниз по реке? Мы широкую дугу заложим, нас не заметят. Что мы здесь высиживаем? Сейчас темно станет – самое время.

Посмотрела на него, вздохнула. Знала, что придётся объяснять, убеждать. Вот только не знала, как воспримет. Заговорила медленно, старалась, чтобы одно за другое цеплялось.

– Смотри… Нельзя…

Еды нет, костра нет. Голодные. Ночью холодно. Два дня не ели. Завтра уже ослабеем, идти не захочется. Когда холодно – силы быстро уходят.

Путь – сто километров. Тундра. В день – двадцать километров – это хорошо. Но это когда сытый. Голодному не пройти. Дальше тайга начнётся. Троп нет. Хорошо, если десять километров в день проходить получится. Это если голодать не будем. Ягоды, грибы – сил мало дают.

– Сколько дней идти? – не выдержав, спросил Вадим.

Вера задумалась, зашевелила губами.

– Двадцать. Но можем не дойти.

Ещё… Они внизу ждать будут. Мы – их видели. Не выпустят. Двое почему уплыли? Думают, мы по реке пошли. Боятся, что уйдём далеко. Упустить нас боятся.

– Пугаешь? – произнёс недоверчиво.

– Не пугаю, Вадим. Это лес…

– Как же тогда?

Он не ожидал такого поворота. Казалось, всё ясно – надо идти туда, где люди. Основная опасность – это те, которые по ним стреляют. Обойти, обмануть их – и вот она, прямая дорога домой.

– Здесь ждать будем. Они уйдут со становища. Уйдут! Пусть сожгли! Мы искать будем. Нож, топор. Пускай без рукояток, обгоревшие. Шкуры. Нам всё сейчас нужно.

Не стала ему говорить, не хотелось обнадёживать. У них с дедом возле лагеря был устроен схрон – грубо сколоченный ящик, закреплённый на дереве, в котором прятали от мелких грызунов продукты. Наши – найдут сразу, знают, что все так делают – надеяться нечего. А вот если пришлые, могут и не знать. Ведь там и спички есть!

– Ну хорошо. Соберём оставшееся барахло, а дальше?

– Они нас внизу на реке будут ждать. Мы по этой реке не пойдём. По другой реке выходить будем.

Вадим удивлённо посмотрел на Веру – что она городит?

– Реку переплывём. На другой берег. Водораздел перейдём – два дня по тундре и выйдем к Вонге. Это река, по которой вы плыть хотели. Там они нас ждать не будут.

– А получится?

Вадим уже как-то свыкся с рекой. Вдоль неё – вся жизнь последних дней. Плохая ли, хорошая… но всё связано с этой рекой. Уходить от неё? И как-то сразу неуютно, тревожно стало, словно в другой мир предстояло шагнуть.

Вера отвернулась и пожала плечами.

– Становище подожгли. Мы дым видим. Подумаем, что ушли… Выйдем. Убьют. Так?

– Может, и так…

– Они не могут ждать долго. Не знают, что мы здесь. А если мы уже вниз по реке идём? Значит, надо нас там ждать. Уходить им надо.

Вадим! Так? Что молчишь?

– Вроде ты всё правильно говоришь…

– Тогда… Завтра здесь. Смотрим. Ждём. А послезавтра пойдём в лагерь. Так?

Сейчас ей было важно, чтобы он не только согласился, нужно было, чтобы почувствовал – этот план они придумали вместе. Дальше она сыграет на его честолюбии, попробует убедить, что этот план принадлежит только ему. Он его придумал! Мужчине – это важно. Она поняла давно. Мужчины и женщины – они разные. Мужчине надо быть главным. И он обязательно захочет, как только немного придёт в себя. Пусть будет! Не важно… Важно, чтобы всё делалось правильно.

– Вадим, встань, пожалуйста. Я мох разгребу. Давай ляжем?

Вера сделала лежанку – прямоугольник из толстого слоя мха. Не поленилась, принесла камни и обложила по краям, чтобы мох не расползался в разные стороны, когда вертеться во сне будут.

Оглянулась.

Не смотрит.

Провела рукой между ног, поднесла ладонь к лицу. Очень хотелось помыться, но к реке спускаться опасно. Легла так. Свернулась калачиком, на колени сокуй натянула. Затихла.

Вадим так и сидел у неё в ногах, не ложился, смотрел на дождь, на серость – как она, постепенно сгущаясь, превращается в темноту.

Думал только об одном – у него за спиной лежала девушка – сейчас он ляжет рядом, почувствует горячее тело, округлость бедра, маленькую грудь, уходящую в бесконечность промежности вершину тёмного треугольника внизу живота.