Аргиш

– Так вроде же держит? А если палки? Ну… шесты. Тыкать впереди себя будем. – Вадим указал на тонкий сухой ствол, косо торчащий рядом.

– Какие шесты, Вадим? В окно ухнешь – «а» не успеешь сказать! В одежде, с вещами… Не кино, где по болотам с шестами ходят. Не вытащу я тебя… сил не хватит. Обходить надо.

А лес вставал на горизонте, притягивал к себе.

Обходили, забирая вправо. По краю, медленно. Несколько раз казалось, закончился этот предательский луг, поворачивали, проходили сотню метров по воде между торчащими кочками и снова упирались в ровную зелёную плоскотину.

Неумолимо надвигался вечер. Ещё не стемнело, но разливы чистой воды заблестели, наполняясь тревожной чернотой. Небо заволокло тучами, сквозь которые старалось пробиться солнце.

Вадим прислушивался к себе. Происходило что-то странное. Второе дыхание? Он перестал чувствовать усталость. Появились сила и злость. Да когда же это болото закончится? Всё равно дойдём! Немного осталось.

А вот Вера устала. Шла медленно. Замучилась с чижами. Ноги засасывала грязевая жижа, что скрывалась под водой – стаскивала чиж с ноги. Приходилось останавливаться, шарить в воде рукой, выуживать, снова надевать. Пробовала сильнее затягивать ремешки, но немели ноги, переставала их чувствовать.

Вадим шёл рядом. Ещё раньше, видя, что она вымоталась, забрал у неё тюк с тряпьём. Снизу – вода болота, сверху – собственный пот. Мокрые насквозь, а не холодно.

Наконец Вера, скорее интуитивно, почувствовала – обошли! Поверила в это. Заспешила.

Вот и первые редкие деревья. Даже не деревья ещё – кусты высокие. Деревья – там, за ними.

Они вышли в распадок, поросший папоротником.

По распадку протекал ручей. Пошли вниз, по руслу.

Лес надвигался, деревья нависали по обе стороны. И можно уже остановиться, рухнуть на сухую землю, закрыть глаза и лежать, повторяя для себя, подбадривая: «Дошли! Дошли!» Но не останавливались – словно нельзя было, словно завод ещё не кончился, и они должны двигаться только вперёд – шли вниз по ручью, перешагивая через поваленные стволы, продираясь сквозь кустарник и мелкую еловую поросль.

Вокруг был лес. Настоящий лес! С запахом смолы и древесины, прелых еловых иголок и старых листьев, с шумом раскачивающихся под ветром верхушек деревьев, с неожиданными шорохами и стремительным перепархиванием птиц с ветки на ветку.

Вышли на небольшую поляну, ручей обегал её по краю и снова нырял под своды деревьев.

– Всё! Здесь. – Вера опустилась на землю. Вадим скинул поклажу рядом.

– Сейчас я… костёр.

– Лежи. Я – сам.

Ломал сухие еловые ветки. Складывал из тонюсеньких шалашик – чтобы сразу, с одной спички.

Ещё дрова и ещё! Сухостоя много!

Заполыхал, затрещал, выбрасывая снопы искр вверх.

– Вера, давай раздевайся! Сушиться надо. – Сам уже разматывал промокший тюк с тряпьём, втыкал вокруг костра колышки, чтобы развесить одежду.

– Воды набери, пожалуйста, – Вера стягивала через голову мокрый сокуй. – И ещё дрова. Эти прогорят быстро. Большие лесины надо, чтобы на всю ночь хватило.

– Ты сиди, сиди. Сделаю.

– Я уже… Сейчас болтушку мучную на ужин приготовлю.

– Болтушка – это что?

– Муку в горячей воде размешаю. Вот и весь ужин. Сахар ещё есть. Мы в лесу, Вадим! Завтра грибов насобираем – они сытные.

Нам бы теперь поскорее к реке выйти…

День седьмой

Утренний лес. Это роса на траве. Это редкие капли, срывающиеся с листьев. Это лёгкая дымка, запутавшаяся между стволов деревьев. Это мягкие пастельные тона, высвеченные лучами солнца. Это едва заметный дым, стелющийся над положенными впритык лесинами, и красный жар углей в прогоревших щелях. Это Вера, тихо лежащая рядом, закутанная в одеяло. Это щебет невидимых птиц. Это – спокойствие.

Вадим лежал и наслаждался, впитывал в себя это лесное утро. Ему действительно было спокойно, чувствовал себя в безопасности. Нет. В безопасности он чувствовал себя и там, далеко отсюда, под камнем, нависающим над обрывом. Но там была другая безопасность – безопасность прячущегося…

Возникло ощущение конца пути – они дошли. Здесь хорошо и спокойно.

Сейчас он встанет, подбросит дрова в костёр – вон вокруг сколько сухостоя. Запылает, согреет теплом, и можно смотреть на огонь и ждать, когда она проснётся, подойдёт, сонно улыбаясь, встанет рядом, а он обнимет её и прижмёт к себе.

Так всё и было. И Вера, и костёр, и они долго сидели рядом, глядя на огонь, и не хотелось никуда идти, а просто молча сидеть – смотреть, слушать это лесное утро и ни о чём не думать.

Вымотались оба – Вадим это чувствовал – и физически, и морально. Но два вопроса неотвязно буравили мозг, не давали забыться, окончательно провалиться в сладкое бездумье – сколько ещё идти и откуда взялись алмазы, припрятанные в бочажке? Молчал, понимал, что любые вопросы сейчас не к месту и не ко времени.