Ариэль Шарон. Война и жизнь израильского премьер-министра

И эта массированная и хорошо продуманная пропагандистская кампания достигла своей цели. Мир мгновенно забыл о том, что руки Ясера Арафата поистине по локоть в крови, что это по его приказу были убиты сотни еврейских женщин, стариков и детей. Теперь мир сосредоточился на страданиях палестинских детей и палестинского народа в целом. В мгновение ока из кровавого убийцы Арафат приобрел имидж борца за свободу своего народа, защитника женщин и детей от израильской агрессии, символ «справедливой борьбы» палестинцев.

Международная пресса захлебывалась в те дни от ненависти к Израилю, в десятках городах мира проходили антиизраильские демонстрации. Да и в самом Израиле антивоенные демонстрации и митинги стали собирать тысячи и тысячи людей.

Учитывая все возрастающее давление общественности, Бегин, поддерживая саму идею доведения войны до ее логического конца, начал давить на Шарона с тем, чтобы он как можно быстрее закончил задуманную им операцию. На заседаниях правительства Шарону приходилось совсем туго — его постоянно обвиняли, что он превышает свои полномочия, что не ставит правительство в известность о своих решениях, которые приводят к крупным жертвам среди мирного населения Бейрута и возмущению международной общественности. Оппозиция присоединялась к этим обвинениям, напоминая, что точно так же Шарон вел себя и в прошлом — он лгал всем и вся, и плевать хотел на распоряжения правительства.

— Я не могу согласовывать с правительством взрыв или бомбардировку каждого дома. Я могу лишь знакомить его с тем, как ситуация складывается в целом и выполнять его решения, принятые после такого доклада. Здесь я никому не лгу и ни на кого не плюю, — огрызался Шарон.

В конце концов Шарон решил действовать в Бейруте так же, как он когда-то действовал в Газе. Он разделил Западный Бейрут на квадраты, стараясь максимально вычленить из них те, в которых проживало мирное население. Затем квадраты, большинство жителей которых составляли палестинские боевики и члены их семей, были со всех сторон окружены и жителей этих кварталов призвали временно оставить свои жилища. Часть из них последовала этому призыву, но часть осталась в своих домах — вероятней всего, Арафат просто запретил им покидать их, так как, по своему обычаю, намеревался использовать женщин и детей в качестве живого щита.

Между тем, после предъявления очередного ультиматума Арафату и получения отказа ему последовать, израильская армия начала штурм военных лагерей ООП. Наиболее ожесточенное сражение развернулось в самом крупном из этих лагерей — Бурдж аль-Баражиа. Оно продолжалось более 20 часов, и после того, как лагерь взять не удалось, а израильтяне понесли немалые потери, Шарон велел отступить и возобновил бомбардировки Западного Бейрута.

Хотя Бурдж аль-Баражиа еще стоял, все остальные форпосты палестинцев в Бейруте пали, и Арафат со своими боевиками оказался запертым на площади в 14 кв. км. Теперь Шарон считал себя вправе потребовать от палестинских террористов полной и безоговорочной капитуляции, однако американский посланник на Ближнем Востоке Филипп Хабиб настоял на начале переговоров между сторонами. В ходе этих переговоров Арафат выторговал себе и своим бойцам право на свободный отплыв в Тунис с личным оружием. Однако выполнять это, достигнутое 12 августа соглашение, как и все предыдущие подписанные им соглашения, Арафат поначалу явно не собирался — по своей старой привычке он снова начал тянуть время и тянул его до 24 августа — дня, когда на прошедших в Ливане выборах законным президентом страны стал Башир Жмайель. Понимая, что со Жмайелом ему на одной земле не ужиться, Арафат отдал приказ уходить из Ливана.

За тем, как палестинские боевики грузятся на отплывающие в Тунис корабли, наблюдали 1800 американских морских пехотинцев. Сам Арафат покидал Бейрут 30 августа 1982 года. Шарон следил за его отъездом в бинокль, и в это время занявший рядом с ним позицию израильский снайпер поймал голову лидера ООП в прицел своего ружья и вопросительно посмотрел на Ариэля Шарона.

— Нет, — покачал головой тот. — Бегин обещал американцам, итальянцам и прочим его не трогать. А жаль…

* * *

Спустя неделю после избрания Башира Жмайеля президентом Ливана Бегин и Шарон встретились с ним на базе ЦАХАЛА в Нагарии.

Пришло время платить по счетам, сказали они Жмайелу: Израиль надеется, что новый президент Ливана подпишет договор о дружбе и сотрудничестве с Израилем еще до конца 1982 года. Однако Башир Жмайель прекрасно понимал, что подписать такой договор — значит навлечь на себя гнев и презрение всего арабского мира, а затем и разделить судьбу Анвара Садата.

Поэтому он ответил, что никакого договора о мире подписывать не будет, но готов заключить с Израилем пакт о ненападении.

Беседа продолжалась долго — несколько часов, но Жмайель продолжал стоять на своем, и с этим отбыл в Ливан.

Таким образом, план Ариэля Шарона заполучить для Израиля еще одного дружественного соседа на глазах летел ко всем чертям.