Ариэль Шарон. Война и жизнь израильского премьер-министра

Шахаль и передал Пересу, что ему удалось достигнуть негласного соглашения с Ариком, что тот не будет атаковать правительство, если министры от «Маараха», в свою очередь, прекратят всячески нападки на его персону.

Во-вторых, в значительной степени удивительное спокойствие Арика объяснялось тем, что он был слишком занят своей тяжбой с «Таймсом»…

* * *

Шарон подал сразу два иска против этого журнала — как против американского, так и против европейского филиалов «Таймса». Первый из них рассматривался в США, а второй в Израиле, и потому Арик и Лили значительную часть времени проводили в те дни в Америке. Они останавливались там в фешенебельной и необычайно дорогой гостинице «Ренессанс» и каждый день завтракали, обедали и ужинали в самых дорогих ресторанах Нью-Йорка. Причем, как вскоре выяснила пресса, все расходы чете Шаронов оплачивало государство, оформляя эти поездки как деловые.

Грянул новый скандал по обвинению Шарона в злоупотреблении служебным положением. В конце концов, писали газеты, суд Шарона с «Таймсом» — это личное дело самого Шарона, так почему же билеты в Штаты и его роскошную жизнь в этой стране должен оплачивать израильский налогоплательщик?!

Сам Шарон глубокомысленно заявлял в ответ на эти обвинения, что хотя иск против «Таймса», конечно, подал он лично, но речь идет о клевете не только на него, но и на весь Израиль, а потому, естественно, государство взяло часть расходов по этому процессу на себя. Кроме того, заверял Шарон, он продолжает и из Нью-Йорка самым активным образом управлять вверенным ему министерством промышленности и торговли.

Конечно, эти аргументы звучали слабовато, но премьер-министр Шимон Перес предпочитал не обращать внимания на нападки прессы и соблюдать условия тайного соглашения между Шароном и Шахалем.

Нужно заметить, что Шарон далеко не всегда обедал в дорогих ресторанах на казенные деньги. Так, однажды, когда он попросил у официанта счет, тот ответил, что за все уже уплачено компанией, сидевшей за одним из столиков в глубине ресторана. Шарон подошел к этой компании, чтобы поблагодарить и заодно выяснить, почему она решила оплатить его счет, и узнал в сидевшем за столиком американском бизнесмене командира одного из взводов, действовавшего под его командованием в Газе, когда он был командующим Южного армейского округа.

— Слушай, — сказал Шарон бывшему комвзвода, — помню, когда я инспектировал ваш батальон, у меня из сумки пропала палка отличной колбасы, и я тогда подозревал, что украл ее именно ты

— Это был действительно я, — признался тот. — Но сейчас я вроде бы за эту колбасу сполна рассчитался.

— Согласен! — улыбнулся Шарон.

Интерес к его процессу в США был огромным, и каждое заседание подробно освещалось в прессе.

На одном из них судья попросил, чтобы Шарон передал ему секретную часть отчета комиссии Кагана в качестве главного доказательства своей правоты. Шарон немедленно выехал в Израиль и потребовал предать гласности секретную часть отчета этой комиссии. Однако ЦАХАЛ начал настаивать на том, что в этой части отчета содержатся подробные данные об израильских боевых частях, а также секретные сведения о тактике израильской армии во время Ливанской войны, и в публикации этой части отчета Шарону было отказано. Зато он сумел получить от председателя комиссии судьи Цви Кагана справку о том, что в секретной части отчета комиссии не содержится никакой информации о разговоре Шарона с членами семьи Жмайел, в котором он, якобы, стал инициатором акции возмездия в Сабре и Шатиле.

Кстати, на одном из заседаний по этому делу судья задал Шарону вопрос о том, собирается ли он когда-либо в будущем стать премьер-министром Израиля.

— Да, собираюсь, — предельно коротко ответил Шарон.

Наконец, только в январе 1986 года суд присяжных вынес свой вердикт по делу Шарона: он объявил публикацию в «Таймс» лживой и не соответствующей действительности, но при этом отказался признать, что журналист и редакция намеренно вводили читателя в заблуждение, чтобы нанести удар по политической карьере Шарона и опорочить его доброе имя.

Таким образом, Шарон выиграл процесс и, согласно американским законам, «Таймс» должен был принести ему свои извинения и опубликовать опровержение. Однако недоказанность факта злонамеренности действий редакции, одновременно, означало и то, что «Таймс» не должен был выплачивать Шарону требуемой им компенсации в 50 миллионов долларов.

Зато процесс над европейским отделением «Таймс», как уже было сказано выше, проходил в Израиле, а по израильским законам, в отличие от американских, совершенно неважно намеревались или не намеревались журналисты своей клеветой нанести ущерб герою той или иной публикации: если сам факт клеветы установлен, то этого считается вполне достаточным для того, чтобы заставить клеветника заплатить огромный штраф в пользу оклеветанного им человека.