Ариэль Шарон. Война и жизнь израильского премьер-министра

…Взрыв в гостинице «Парк» в Нетании прогремел в тот момент, когда собравшиеся в зале ее ресторана сотни гостей дошли до строк Пасхального сказания, повествующих о гонениях, которым подвергались евреи в Египте. Мощный заряд взрывчатки, приведенный в действие террористом-смертником, потряс стены, и взрывная волна ударила по висящим на стенах зеркалам, обрушила вниз подвесной потолок, опрокинула столы с выстроившимися на них тарелками с праздничными блюдами.

Эффект взрыва, произведенного в самом центре закрытого помещения оказался поистине чудовищным — и взревели сирены «скорых», и желтые жилеты добровольцев из спасательных бригад смешались в холле гостиницы с синими куртками полицейских и белыми халатами медиков. Так была расстреляна пасхальная ночь 2002 года.

В тысячах домов, прервав пасхальный седер⁵⁹, люди прильнули к экранам телевизоров, вглядываясь в искаженные лица жертв теракта и пытаясь уследить за бегущей строкой, сообщающей о числе этих жертв.

10… 15… 20 убитых…

25… 40… 80… 120 раненных, из них некоторые — смертельно.

Уже в тот момент стало ясно, что так дальше продолжаться не может, что Ясер Арафат на сей раз пересек некую черту, и сложившаяся после этого ситуация требовала от Израиля и новой стратегии, и новой тактики, если он действительно намерен себя защищать.

Сразу после окончания первого дня праздника было сообщено, что Ариэль Шарон назначил на одиннадцать часов вечера экстренное заседание правительства. Начальник канцелярии премьера Ури Шани сообщил журналистам, что на этот раз намерения Шарона однозначны: Арафат и его клика должны быть объявлены официальным врагом Израиля, с которым ведут войну.

Но еще до того, как были сделаны какие-либо заявления генштаб ЦАХАЛ издал тот самый «восьмой приказ» — «цав шмонэ», которым противники Шарона пугали обывателей накануне выборов. Возле школ и домов культуры страны начали собираться поднятые телефонными звонками с постели резервисты. Некоторые из них всего несколько месяцев назад демобилизовались из армии и, согласно закону, их не должны были призывать в течение ближайшего года. Но этот закон не распространяется на военное время, и толкавшимся возле резервистов любопытных мальчишек вскоре пришлось стать свидетелями сцен, которые сопровождают любую войну: последнее объятие отца перед тем, как сын, забросив сумку, сел в машину; утирающие слезы матери и жены; пожелания вернуться с миром…

Чуть позже главный офицер ЦАХАЛа по делам резервистов сообщит, что на данном этапе решено призвать в армию 20 тысяч наиболее опытных и проверенных в боях резервистов, но, видимо, в ближайшее время будет объявлен новый призыв. Случаев отказа явиться по «восьмому приказу» почти не было: в тот день израильтяне перестали делиться на «левых» и «правых» и, как прежде, еврейский народ выходил на войну, убежденный в ее справедливости и в том, что ему не оставили иного выхода, кроме как сражаться.

Но палестинцы, похоже, все еще надеялись на то, что им удастся заставить израильтян капитулировать с помощью террора. 28 марта в девять часов вечера вооруженный террорист проник в созданное некогда Ариэлем Шароном поселение Элон-Морэ и ворвался в дом семьи Габиш. Длинная очередь из автомата оборвала жизни хозяйки дома Рахели Габиш, ее мужа Давида, сына Авраама и свекра Ицхака Кенара.

Жена Авраама Габиша Наама вместе с маленькой дочкой в это время находилась на кухне. Услышав выстрелы, она забралась с ребенком под стол и зажала девочке рот.

«Молчи, дочка, молчи!» — шептала она ей, моля Бога, чтобы террорист, начавший кружить по дому, не сумел их обнаружить. Трудно сказать, сознавала ли Наама Габиш, насколько она в те мгновения походила на еврейских матерей, пытавшихся в подполе, за печкой или в чулане укрыться от шаривших по дому нацистов, и точно так же, с теми же словами зажимавших рот своим детям: «Молчи, дочка, молчи!» Затем, улучив мгновение, Наама рванулась с ребенком к примыкающему к кухне балкону и через него покинула дом.

В те самые минуты, когда террорист убивал членов семьи Габиш, Ясер Арафат, прекрасно сознавая, что времени до начала заседания израильского правительства у него остается немного, в экстренном порядке созвал пресс-конференцию, на которой заявил, что готов объявить о немедленном прекращении огня без всяких условий… при условии, что Израиль немедленно начнет выполнять рекомендации Митчелла-Тенета, так, как их понимают палестинцы — то есть с игнорированием требований о конфискации имеющегося у них на руках незаконного оружия, но с четким соблюдением тех пунктов, согласно которым ЦАХАЛ должен уйти с территории автономии, а израильское правительство — ликвидировать одиночные поселения.

Сама эта речь «о готовности без всяких условий, но при условии» звучала какой-то фантасмагорией на фоне событий, происходивших в Элон-Морэ и перечисления имен погибших в Нетании.

Однако суть речи Арафата сводилась не только к этому.