Ариэль Шарон. Война и жизнь израильского премьер-министра

— Если Израиль снова попытается войти в наши города, если оккупанты предпримут военную акцию, то на сей раз это не сойдет им с рук, — вещал Арафат. — Мы готовы оказать самое жесткое сопротивление. Мы будем драться за каждый дом. Рамалла станет для Израиля тем же, чем оказался Сталинград для Гитлера. Я сам готов стать шахидом и пожертвовать жизнью ради свободы моей родины, моей Палестины…

Слушавшему эту речь Арафата Ариэлю Шарону стало в тот момент окончательно ясно, что ликвидировать Арафата физически никак нельзя — такой акт лишь превратит его в национального героя и приведет к новой эскалации израильско-палестинского конфликта. Нет, нужно сделать все, чтобы продемонстрировать миру и, прежде всего палестинскому народу всю ничтожность его политической фигуры, лживость и трусость Арафата, готового жертвовать чужими жизнями, но ни в коем случае не своей…

К половине одиннадцатого вечера 28 марта к канцелярии премьера начали подтягиваться журналисты и министры. Бодрым шагом, без своей обычной кепочки, прошествовал Натан Щаранский. Вперевалочку, старым, раздобревшим гусем прошел, демонстративно не замечая протянутых к нему микрофонов, министр обороны Биньямин Бен-Элиэзер, а за ним длинный сухощавый глава МВД и партии ШАС Эли Ишай. Несмотря на всю серьезность момента, журналисты, включая автора этих строк, не могли не улыбнуться: уж слишком эта парочка напоминала Дон-Кихота и Санчо Пансу…

Большинство министров были настроены необычайно решительно, и это их настроение предельно четко отразил в данном нам коротком интервью министр здравоохранения Шломо Бенизри.

— Я не собираюсь выходить из этого кабинета министром, если Шарон не утвердит сегодня решение о ликвидации Арафата! — сказал он.

Когда все министры расселись вокруг стола, Ариэль Шарон велел пригласить в свой кабинет журналистов, и на какое-то мгновение мы решили, что премьер намерен проводить заседание правительства в прямом эфире.

Но Шарон был краток.

— Наши намерения ясны, — сказал он. — Ответственность за все происходящее несет один человек. Имя этого человека — Ясер Арафат. Арафат — это враг, и мы должны решить, что с ним делать. А теперь я прошу представителей прессы покинуть зал.

Однако не успели мы выйти из зала, где проходило заседание правительства, как нам сообщили, что сразу после его окончания премьер-министр соберет пресс-конференцию и ответит на все интересующие прессу вопросы.

Время было позднее, ехать домой было бессмысленно. И журналистская братия оккупировала диваны и жесткие казенные кресла в канцелярии премьера. Все надеялись на то, что заседание правительства продлится не более двух-трех часов, но проходил час за часом, все имевшиеся фляжки с бренди были опустошены, сигареты закончились, а двери зала заседаний оставались закрытыми.

Они распахнулись только под утро, когда над Иерусалимом начало светать. Но в вечно освещенном мягким электрическим светом коридоре канцелярии этого рассвета никто не заметил.

Как выяснилось уже после пресс-конференции, никто из министров не возражал против широкомасштабной военной акции. Основной спор развернулся вокруг вопроса, что же все-таки делать с Арафатом. Ариэль Шарон с ходу отверг предложение о его физической ликвидации, напомнив, что он дал президенту Бушу обещание сохранить ему жизнь, и добавив, что не собирается делать из этого подонка героя. После этого представители правого крыла правительства стали настаивать на том, что Арафат должен быть изгнан с территории автономии. Представители левого крыла, в свою очередь, утверждали, что изгнание Арафата нежелательно, так как он может руководить интифадой и из-за границы, и куда более верный путь — его изоляция от внешнего мира, пресечение любых его контактов с лидерами террористических группировок. И Ариэль Шарон на этот раз поддержал точку зрения левых.

В начавшейся засветло пресс-конференции помимо Ариэля Шарона участвовали министр обороны Биньямин Бен-Элиэзер, министр строительства Натан Щаранский, министр внутренних дел Эли Ишай — Шарону важно было показать, что на этот раз в его правительстве существует полное единство мнений.

— Мы перепробовали все возможные пути, — сказал Ариэль Шарон. — Сегодня нам остается только одно: проведение военной акции и изоляция Арафата. Арафат будет изолирован. На данном этапе мы рассматриваем его как врага. Вместе с тем мы по-прежнему надеемся на достижение мира с нашими соседями и открыты для любых предложений, которые могут привести к этому миру.