Ариэль Шарон. Война и жизнь израильского премьер-министра

Это было поистине мудрое заявление: теперь никто не мог обвинить Шарона в том, что он вышел на войну, чтобы окончательно сорвать попытки американцев привести израильтян и палестинцев за стол переговоров. И вместе с тем у многих их журналистов, включая и автора этой книги, появилась тогда шальная мысль, что все происходящее не случайно — Ариэль Шарон намеренно в течение всего года пребывания у власти придерживался «политики сдерживания», чтобы довести дело до того момента, когда никто в мире не будет возражать против столь широкомасштабной военной операции Израиля.

— Что значит «Арафат будет изолирован»? — спросил у Шарона один из журналистов.

— Это значит, что он будет изолирован. Точка. — ответил Шарон.

Вопросы к Бен-Элиэзеру начались с напоминания ему о сделанном им же накануне праздника заявлении, что в течение 48 часов будет достигнуто соглашение о прекращении огня.

— Я действительно очень на это надеялся, надеялся, что миссия генерала Зинни увенчается успехом, — ответил Бен-Элиэзер. — Мы делали все для того, чтобы она увенчалась успехом, мы сдерживались дольше, чем могли… Но ответом на все это был огонь, огонь и еще раз огонь. Сегодня вы видите перед собой не только и не столько лидера партии «Авода», у которой есть свои политические интересы, сколько члена израильского правительства, на котором лежит бремя судьбоносных решений.

Особый акцент в своей речи Бен-Элиэзер сделал на том, что данная война не является войной против палестинского народа.

— Израиль воюет против террора и его инфраструктуры, — подчеркнул Бен-Элиэзер.

Вопрос о том, что же это за такой безликий террор, повис в воздухе.

Впрочем, слова уже не имели значения — танковозы ЦАХАЛа в это время все шли и шли к Рамалле.

Начиналась операция израильской армии, получившая кодовое название «Защитная стена».

* * *

«Внимание! Внимание! С этого времени в Рамалле вводится комендантский час. Просим всех граждан оставаться в своих домах и соблюдать спокойствие. Армия обороны Израиля не собирается расправляться с теми, кто непричастен к террору. Оставайтесь в своих домах и соблюдайте благоразумие!» — разнеслось утром 29 марта через громкоговорители по улицам Рамаллы.

Нужно заметить, что большинство жителей города вняли этому призыву. Перестрелки были редкими, и их зачинщики мгновенно ликвидировались солдатами элитных частей ЦАХАЛа. Обещанным Арафатом Сталинградом явно и не пахло…

Впрочем, в ЦАХАЛе прекрасно понимали, что наиболее тяжелый бой ждет его солдат у резиденции Арафата, приказ о штурме которой они получили еще в четыре часа утра.

К десяти утра — спустя всего два часа после своего входа в город — израильская армия окружила резиденцию Ясера Арафата «Муката» и приступила к ее штурму.

Эта резиденция представляла собой комплекс из восьми зданий, но личные апартаменты и канцелярия Арафата располагались только в двух из них, соединенных между собой застекленным мостиком-переходом. Лишь несколько десятков гвардейцев Арафата рискнули участвовать в обороне его резиденции, но схватка с ними оказалась короткой — вскоре они поспешили укрыться непосредственно в канцелярии своего патрона, оставив на поле боя нескольких своих товарищей. ЦАХАЛ тоже понес потери: в этом бою был убит офицер элитного подразделения «Дувдуван» Боаз Померанец.

К двум часам дня начальнику генштаба Шаулю Мофазу доложили, что его приказ выполнен: все здания резиденции заняты, за исключением личных апартаментов и канцелярии самого Арафата.

Приготовленная Шароном для Арафата крысоловка захлопнулась. Его собственная резиденция превратилась для лидера Палестинской автономии в тюрьму, в которой ему предстояло находиться уже до последних дней своей жизни — до ноября 2004 года. Каждое утро, поднимаясь с кровати и подходя к окну, в течение двух с половиной лет Арафат видел одну и ту же картину — стоящие под этими окнами израильские танки, напоминавшие ему о том, что если он попытается выйти из здания, то будет немедленно арестован.

Но тогда никто еще этого не знал, и Арафат в поисках выхода решил прибегнуть к старой излюбленной тактике. Бросившись к телефону, он начал связываться с редакциями газет и телеканалов и в бесчисленных интервью с присущим ему талантом живописал зверства и бесчинства израильских оккупантов в Рамалле, не забывая упомянуть о своем бедственном положении и едва ли не рыдая в трубку.

И в мире мгновенно поднялась новая волна сочувствия к Арафату и, соответственно, осуждения Израиля.

«Евреи, убирайтесь из Палестины!» — кричали демонстранты в Европе, Азии и Африке точно так же, как раньше они кричали «Евреи, убирайтесь в свою Палестину!». В сущности, это был один и тот же лозунг: «Евреи, убирайтесь! Мы не хотим вас здесь. Мы не хотим вас там. Мы не хотим вас нигде!»