Ариэль Шарон. Война и жизнь израильского премьер-министра

Осенью 2003 года полиция активизировала расследования, начатые против Ариэля Шарона и двух его сыновей Гилада и Омри несколько лет назад. Омри, как уже говорилось, обвинялся в финансовых махинациях во время предвыборной кампании Шарона в 1999 году, а Гилад — в получении взятки от бизнесмена Дуду Апеля в связи с «делом о греческом острове». К этому прибавлялось еще и дело о ссуде «Сирила Керна», и по всем трем делам предполагалось, что сыновья Шарона играли лишь роль передаточных звеньев — на самом деле и за финансовыми злоупотреблениями во время праймериз, и за деньгами Апеля, и за представлявшей собой завуалированную взятку ссудой Керна стоял сам Ариэль Шарон.

Сыновья Шарона на допросах в полиции решили воспользоваться своим правом на молчание, и это еще больше усилило подозрения, что речь идет об очень серьезных делах, к которым дейсвительно имеет самое непосредственное отношение и Ариэль Шарон. Ну, а когда следователи заявили, что хотели бы провести обыск в доме премьер-министра и допросить его самого, страсти достигли апогея. Шарон в спешном порядке устроил встречу с журналистами в своей официальной резиденции в Иерусалиме, снова заявил, что он ни в чем невиновен и отнюдь не возражает против допроса.

В назначенный день четыре следователя Отдела по расследованию особо опасных финансовых преступлений приехали рано утром на ферму «Шикмим», чтобы задать премьеру интересующие их вопросы.

Но этот допрос вряд ли можно было назвать результативным. На все вопросы, связанные с «делом о греческом острове», Шарон отвечал, что его сын Гилад — уже большой мальчик, у которого есть свои бизнесы и он, Ариэль Шарон, в них не вмешивается, так как у него на это просто нет времени.

— Но ведь когда Давид Апель, просил вас принять участие в обеде с мэром Афин и переговорить с ним, он вам сказал, что это дело принесет вашему сыну большие деньги? — последовал вопрос следователей.

— Я не помню этого разговора, — ответил Шарон. — Я даже не помню, принимал ли я участие в обеде с мэром Афин. Знаете, иногда в день бывает несколько таких обедов или приемов; все не упомнишь…

Точно также Шарон отреагировал на вопросы, связанные с фиктивными компаниями по перекачке сделанных в его пользу пожертвований в 1999 году и с ссудой у Сирила Керна — по его словам, всеми вопросами финансирования его компании занимался исключительно его сын Омри, а он в них не вмешивался.

— Однако видные деятели «Ликуда» утверждают, что вы лично обращались в различные американские еврейские организации с просьбой пожертвовать вам деньги на предвыборную кампанию. И, значит, вы должны были представлять, какие суммы были переведены на эти цели и что эти суммы значительно нарушают те, что разрешены в рамках Закона о финансировании партий? — вновь спросили следователи.

— Я не помню, с кем именно говорил в тот период, и не исключаю, что действительно просил о пожертвованиях. Но каковы их конкретные суммы, какие операции проводились с деньгами, я не имею понятия. Я вообще всю жизнь старался быть подальше от этих вопросов, — ответил Шарон.

По окончании допроса полиция сообщила, что премьер сотрудничал со следствием, но его ответы, увы, не снимают многих имеющихся у следователей вопросов.

Уже сама ситуация, при которой премьер-министр страны допрашивается полицией по подозрению в уголовном преступлении, казалась израильскому обществу совершенно абсурдной. Вдобавок ко всему, СМИ немедленно напомнили израильтянам прежние дела о злоупотреблениях служебным положением и финансовых махинациях Шарона в бытность его главой различных министерств, а также вытащили на свет два новых дела — «дело об указе номере 775» и «дело семьи Меламуд».

Оба дела относились к 2001 году.

Первое из них заключалось в том, что Шарон оказал давление на министерство сельского хозяйства, потребовав, чтобы оно разрешило фермерам расширить свои складские помещения сверх установленной нормы и затем сдавать их в аренду. Так как главным фермером страны являлся именно Ариэль Шарон, то было ясно, что подобное решение выгодно прежде всего ему лично. Что же касается семьи Меламуд, то она проживала в Кфар-Малале и, понятное дело, была знакома с Шароном с детства. Когда государство решило отторгнуть часть земельного участка этой семьи в связи со строительством дороги, то Земельное управление предложило Меламудам в качестве компенсации за отобранную у них землю 370 тысяч шекелей. Меламуды с этим не согласились, началась судебная тяжба, продолжавшаяся до тех пор, пока начальнику Управления не позвонил сам премьер-министр Шарон и попросил его «не мучить семью Меламуд и выплатить ей реальную цену за ее землю». В результате сумма компенсации, выплаченной друзьям дества Шарона была увеличена до 750 тысяч шекелей.