Ариэль Шарон. Война и жизнь израильского премьер-министра

После поражения на референдуме Шарону было необходимо, чтобы израильское общество как можно скорее забыло бы о его итогах и уверилось в том, что большинство народа поддерживает его план выхода из Газы. И 11–14 мая произошли события, на какое-то время отодвинувшие в сторону все дискуссии по поводу того, имел ли Шарон право пренебрегать результатами внутрипартийного референдума, прав он или не прав, желая уйти из Газы. В течение двух дней подряд палестинцы провели в Газе два страшных теракта, в результате которых погибло 9 израильских солдат и офицеров. Взрывы, совершенные палестинцами, были такой силы, что тела погибших разметало в радиусе нескольких сотен метров. Так как и моральный кодекс ЦАХАЛа, и еврейская традиция запрещают оставлять на поле боя не только живых, но и мертвых, и требуют, чтобы все останки погибших были преданы земле, то сотни солдат ЦАХАЛа, отставив в сторону оружие, стали искать в песке части тел своих товарищей. Палестинцы обстреляли выставленный для охраны занятых поисками останков погибших заслон, и в результате были убиты еще два солдата.

Эта трагедия укрепила многих израильтян в мысли, что Шарон прав, и из Газы нужно убираться как можно скорее. 15 мая на тель-авивскую площадь имени Ицхака Рабина пришло более 120 тысяч человек, чтобы продемонстрировать свою поддержку плану Шарона. Так как среди организаторов этой демонстрации были творцы и инициаторы «Женевского соглашения» Йоси Бейлин и Ами Аялон, то Шарон поначалу опасался, что на демонстрации прозвучит призыв вернуться к Женевской инициативе, но этого не произошло — все выступавшие однозначно высказывали свою поддержку плана выхода из Газы, и призывали как можно скорее приступить к его осуществлению. Если учесть, что всего за полгода до этого, на той же площади, на митинге памяти Ицхака Рабина Шимон Перес и Йоси Бейлин критиковали политику Шарона и напоминали о том, как он поливал грязью Рабина, то можно было однозначно утверждать, что в умах и сердцах израильских левых за это время произошел подлинный переворот, и теперь они откровенно симпатизировали действующему в полном соотвествии с их идеологией премьер-министру.

18 мая 2004 году по прямому указанию Ариэля Шарона израильская армия начала широкомасштабную операцию в Газе, вступая по ходу нее в перестрелки и ликвидируя целые подразделения боевиков ХАМАСа. Операция получила кодовое название «Радуга в облаках» и окружение Шарона немедленно использовала ее для того, чтобы еще больше повысить рейтинг популярности премьера.

— Политические противники Шарона, мечтающие отстранить его от власти, утверждают, что премьер-министр, уходя из Газы, вручает тем самым приз ХАМАСу. Если это и так, то этот приз будет просто некому получать — прежде, чем уйти из Газы, Шарон ликвидирует ХАМАС, — заявила в те дни присоединившаяся к лагерю Шарона в «Ликуде» депутат Кнессета Марина Солодкина.

Но если с левым политическим лагерем отношения у Шарона явно налаживались, то отношения с его недавними соратниками с каждым днем портились все больше и больше.

Еще 9 мая, спустя неделю после референдума в «Ликуде», Биньямин Нетаниягу нарушил свое затянувшееся молчание, но только для того, чтоб выступить с резкой критикой плана Шарона.

— Подобные планы — это не пара носков, которые сегодня можно надеть, а завтра выбросить на помойку. И потому при их разработке требуется особая взвешенность и ответственность, они не могут быть составлены в течение одного-двух дней. К сожалению, план премьер-министра кажется мне не очень обдуманным, наспех сформулированным и слишком поспешно выдвинутым. Чем дальше, тем больше мне становится ясно, что у этого плана масса недостатков, — сказал Нетаниягу на заседании правительства.

По окончании этого заседания правительства Шарон попросил Нетаниягу задержаться и во время разговора с глазу на глаз обвинил его в том, что Нетаниягу не поддержал его накануне проведения референдума, хотя он добился от Буша выполнения почти всех его условий.

— Именно поэтому я и молчал, дав возможность людям самим решать, нравится им твой план, или нет, — ответил Нетаниягу. — Но теперь я имею право во весь голос заявить о том, что лично я считаю его неприемлемым. Извини, но стране нужен другой план…

Уже из этого разговора Шарон понял, как нелегко ему будет утвердить план одностороннего размежевания сначала в правительстве, а затем и в Кнессете. И дальнейшие события только подтвердили эти его опасения.