Арина

Кирюша и в самом деле пока не тонул. Смешно выбрасывая в стороны руки и ноги, он вроде бы сносно держался на воде, иногда погружался в нее с головой, но не захлебывался. Если вода попадала ему в рот, он не пугался, не плакал, лишь недовольно фыркал. И все-таки Антону было жалко Кирюшу, который еще и ходить-то не умел, а Косте почему-то взбрело в голову учить его плавать. Антон обрадовался, когда вернувшаяся домой Тамара заглянула в ванную и сейчас же образумила мужа.

— Прекрати этот цирк! — прикрикнула она на Костю. — Нашел чем забавляться… Лучше сходи в овощной, там бананы привезли. Я хотела купить, но очередь большая.

Костя, ни слова не говоря, вытащил Кирюшу из ванны, неумело, по-мужски, вытер его банным полотенцем и отнес в кровать. Сам тут же переоделся, снял с себя халат, облачился в джинсовый костюм и, забирая хозяйственную сумку, с которой собрался за бананами, заискивающе сказал недовольной жене:

— Томик, а кожан теперь твой… Антон нас выручил, двести рублей привез. Ты поблагодари его.

— Спасибо ему… — сказала Тамара, как говорят о человеке, который отсутствует, и прошла на кухню мимо Антона, даже не взглянув на него.

Антон понял, что ему надо уходить.

Домой Антона не тянуло: не хотелось ему, отныне свободному человеку, торчать одному в четырех стенах. И выйдя от Чурикова, он доехал на метро до Выставки, выбрался из подземелья и прошел на Звездный бульвар. Его с детства манило в эти зеленые аллеи, где всегда было шумно и весело. Многих угнетает скопище народа, а Антона, напротив, влекло в гущу людей, его радовало напористое дыхание столичной жизни, и он готов был обнять каждого встречного лишь только за то, что тот тоже москвич или любит Москву, раз приехал в этот город и ходит с удивленными глазами по его улицам.

Антон побродил с полчаса по бульвару, примечая, что посаженные по весне новые деревья стояли уже в листьях, потом свернул к кинотеатру «Космос» и, присев на скамейку, задумался. А скоро рядом с собой увидел светловолосую высокую девушку с родинкой-крапинкой на щеке. Она достала из сумочки сигарету, прикурила от газовой зажигалки и, норовя заглянуть Антону в глаза, с обнаженной доверчивостью спросила:

— Вы хотите мне что-то сказать?

Антон и не думал ничего ей говорить, но признаться в этом постеснялся, считая, что для столь милой с виду девушки у настоящего парня, конечно, всегда найдутся нужные слова. А поскольку таким парнем Антон пока еще не был и в разговоре с незнакомыми девушками всякий раз терялся, то и сказал ей совсем не то, что надо бы сказать:

— Вот курите, а мать, поди, ругает.

— Нет, ей все равно, — слабо усмехнулась девушка.

Антона возмутило, что у девушки такая никудышная мать. Как же так, дочь совсем еще зеленая (ей на вид было лет восемнадцать, не больше), в открытую курит, а матери хоть бы что. Сам-то он только в институте стал покуривать, да и то тайком от матери, а когда та узнала, все никак не могла смириться, не позволяла при себе курить.

— А меня старушка ругала, — признался Антон, — пока вот в Ташкент не уехала.

— Она у вас там живет? — спросила девушка.

— Ребенок у сестры родился, а сидеть с ним некому. Вот и позвали мать. А я теперь кукуй тут один.

— Разве одному плохо?

— Не знаю, наверно, скучно…

— Вы женитесь — сразу станет весело.

— Я бы не против, да мать не разрешит, она меня все за ручку водит…

— А моя ждет не дождется, когда я замуж выйду. Она готова даже объявление на улице расклеить: «Высокая блондинка ищет мужа…» Смотрите, она узнает, что вы холостой, и прилепит такое объявление на дверь вашей квартиры.

Антон чуть откинулся назад и весело рассмеялся. Чувство свободы, которое в нем зажило в ту минуту, когда он, попрощавшись с матерью, вышел из вагона, все еще не оставляло его до сих пор, и ему была приятна эта легкая, никчемная болтовня с незнакомой девушкой. Антон даже подумал, что будет обидно, если она вот докурит сигарету и тут же уйдет в кино: до начала очередного сеанса оставалось несколько минут.

Но девушка, как оказалось, и не собиралась в кино. Погасив сигарету, она чуть сощурила синие широкие глаза и совсем просто и прямо сказала:

— Пойдемте со мной в кафе. Одной, сами понимаете, вечером там появляться неловко. А выпить хочется… На душе тошно.

Такой поворот дела Антона вполне устраивал, и он обрадовался, что нашелся наконец человек, который готов был составить ему компанию. Они тут же встали и пошли вдоль бульвара. Низкое солнце, выглядывая из-за домов, светило им в спину, и впереди по сизому асфальту медленно двигались их одинаковые по длине тени.

Кафе «Лель», куда они пришли, было переполнено, но им все-таки повезло: один стол в малом зале неожиданно освободился. Он был по соседству с банкетным, в котором гуляла свадьба, там громко играл оркестр и шли танцы. Все кружившиеся пары то и знай поглядывали на середину зала, где медленно и степенно двигались в вальсе жених и невеста. Антон поначалу тоже засмотрелся на молодых, но скоро спохватился, протянул меню девушке:

— Выбирайте, пожалуйста.

— Мне сухое вино и черный кофе, — не раскрывая меню, ответила она.