Арина

— Не смейте за меня платить! — вспыхнула Арина, и ее синие глаза сразу потемнели. Потом уже спокойнее добавила: — Не обижайтесь, я никому этого не позволяю.

Официантка, забирая со стола деньги, вопросительно посмотрела на Антона:

— С вас четыре двадцать.

— Все, мы в расчете, — торопливо проговорил Антон и вслед за Ариной поднялся из-за стола.

Когда они вышли из кафе, Арина сама взяла Антона под руку, повела к трамвайной остановке. У светофора постояли, пока не зажегся зеленый свет, затем медленно пересекли почти пустой в этот час проспект.

— Какой теплый вечер, даже не верится, что осень, — подходя к остановке, сказала Арина. — Хоть ночуй на улице.

— А давайте всю ночь гулять, до самого утра, — предложил Антон, вспомнив, что мать уехала и теперь ругать его некому.

— Нет, у меня ноги от каблуков устали, — отказалась Арина.

— Тогда я провожу вас домой. Вы где живете?

Взглянув на часы, Арина сказала задумчиво:

— Половина двенадцатого. Домой меня уже не пустят… Придется мне, пожалуй, опять ночевать на вокзале.

Антон, ничего не понимая, часто заморгал глазами.

— Почему не пустят? — удивился он.

— Меня мачеха из дома выживает. А делает вид, будто мою нравственность блюдет. После десяти ни за что не откроет. Я звоню, звоню, потом махну рукой и еду на вокзал ночевать.

— А часто вы ночуете на вокзале?

— Когда домой возвращаюсь поздно. После работы иногда в библиотеке занимаюсь. В такие дни прихожу часов в двенадцать. А мачеха не верит, считает, что я бываю в веселых компаниях… Я же говорила, она спит и видит, как бы меня замуж выдать, все разных стариков для меня выискивает. Сегодня утром вот из Тамбова приехал ее лысый родственник, так она уже за него сватает. Оттого я и домой не пойду…

— Отец-то у вас есть? — участливо спросил Антон.

— Есть, а толку-то, он у нее под каблуком. Жаль его, да что поделаешь. Он иногда, когда выпьет, подойдет ко мне, прижмется лбом к щеке, виновато скажет: «Ты прости меня, доченька, слабовольный я. Она совсем меня одолела, дыхнуть без позволения нельзя, а поделать с собой ничего не могу. Люблю я ее, больше твоей матери покойной люблю, ты не сердись, ради бога. Я ведь всегда слышу, когда ты поздно звонишь, а отпереть не смею. Подушкой закрываю голову, чтоб звонков твоих не слышать, чтоб сердце не оборвалось. Не дай бог тебе, доченька, мой характер, пропадешь ни за что: влюбишься — на край света за ним пойдешь».

Антон разволновался, схватил Арину за руки.

— Пусть сквозь землю провалится ваша мачеха, — сказал он. — Вы сейчас ко мне поедете, я ж говорил, что один живу, мать к сестре уехала. Пожалуйста, выбирайте себе любую комнату и спите на здоровье.

— Что вы, Антон, разве так можно?.. — усмехнулась Арина. — Это опасно… вдвоем в пустой квартире…

— Да чего вы боитесь? — смущенно пробормотал Антон. — Вот увидите, я не какой-нибудь…

— Нет, Антон, спасибо, — твердо сказала Арина. — Я ведь и к подруге могла бы поехать, но не хочу. Уж такая я несуразная, независимость люблю… Ну, прощайте, Антон. — Она чмокнула его в щеку, напряженно улыбнулась и тут же вскочила в подошедший трамвай.

Не зная, что делать, Антон потоптался на остановке, зачем-то посмотрел на кафе, где уже погасли огни, и понуро побрел домой. Шел он медленно, заложив руки за спину, будто усталый старик. Тополиные листья, угнетенные дымом и пылью, до срока крапленные желтым, изредка шлепались на асфальт тротуара, и Антону казалось, что вовсе не листья это, а крупные слезы деревьев, которые плачут по теплому солнцу и ушедшему лету.

Навстречу ему попадались молодые парни с девушками, старики со своими старушками, люди среднего возраста. Страшась разлуки с недолгим бабьим летом, они никак не хотели забираться в каменные стены домов и все бродили, бродили по улицам. Антон подумал, что и ему еще рано возвращаться, да и как он может пойти спокойно спать, когда знает, Арина сейчас ходит по вокзалу, ищет себе место на диванах, плотно забитых пассажирами. Он тут же свернул к остановке и минут через пять сел в первый трамвай, идущий в сторону Рижского.

Как он и ожидал, народу на вокзале было много. В сентябре там всегда людно: студенты едут на учебу, курортники катят к морю на бархатный сезон, отпускники домой возвращаются. И вот среди этих людей где-нибудь сиротски притулилась в уголке Арина, его случайная знакомая, гордая несчастная душа. Антон осмотрел диваны с пассажирами в одном зале, в другом, но Арины не обнаружил. Он еще раз прошел по всем залам, подольше задерживая взгляд на молодых девушках с белыми волосами, и опять ее нигде не увидел. «Ну куда пропал человек? — с досадой подумал Антон. — Может, по улице ходит или на сквере сидит?»

Он вышел из вокзала, постоял у подъезда, озираясь по сторонам. Не найдя и тут Арины, ушел на сквер, присел на скамейку под каштанами и закурил. От деревьев и цветов несло свежестью и прохладой, но все равно даже в сквере было тепло, и с трудом верилось, что перевалило уже за середину сентября.

— Ну за что ты меня любишь? — вдруг сказал где-то совсем близко мужской голос.