Арина

— А зашла бы на минутку ко мне, Катенька, поглядишь, какие у меня виды Италии… Я ведь тут рядом живу, вон в этом переулке.

Катя, конечно, согласилась: ведь не бывала она в Италии, и, как знать, поедет ли когда-нибудь туда, а Глеб Романович чуть не каждый день рассказывал об этой стране уйму любопытного. Прошли они немного по переулку, в доме с просторным парадным поднялись лифтом на одиннадцатый этаж. Глеб Романович, достав из портфеля увесистую связку ключей, долго возился, пока не отпер входную дверь, которую закрывал на четыре разных замка.

— Вот моя скромная обитель, — сказал он, когда они вошли наконец в его однокомнатную квартиру. — Тут я и тоскую в гордом одиночестве.

— Хорошо-то как у вас!.. — удивилась Катя, переступая порог комнаты, все стены и пол которой были убраны коврами. Темная добротная мебель удачно дополняла ее обстановку. Помимо этого в комнате было много старинных вещей, стояло пианино с подсвечниками. — А вы на пианино играете? — спросила она.

Глеб Романович усадил Катю в мягкое, удобное кресло, раскладывая на столе фотоальбомы, цветшие открытки с журналами, сказал своим вкрадчивым голосом:

— Нет, Катенька, я не музицирую. Мне, как говорится, медведь на уши наступил. Это я так купил, для красоты. Вещь приятная, думаю, пускай глаз радует. Хлеба оно не просит, а деньги всегда верные. Вот женюсь, так, может, супруга на нем станет играть, коль охота будет да уменье.

Катя стала листать альбомы с цветными фотографиями, а Глеб Романович, присевший рядом на подлокотник кресла, пояснял ей, что на каждом снимке. Были там и каналы Венеции, и собор Святого Петра в Риме, и Неаполитанская бухта, и красивая площадь в Милане, и набережная города-курорта Сорренто… Кате, еще ни разу не выезжавшей никуда из Москвы, все казалось интересным.

— А это тоже любопытно… разные грации… — проговорил тихо Глеб Романович, трясущимися руками вынимая из пакета цветные фотоснимки обнаженных женщин и мужчин в непристойных позах.

У Кати от стыда и гнева словно отнялся язык, не вымолвив ни слова, она вскочила с кресла, ринулась из комнаты, с силой рванула на себя дверь квартиры и, ничего не помня, кинулась бегом вниз по лестнице…

Вспомнив об этом сейчас, в трамвае, Катя больше не колебалась: ни за что не пригласит она Глеба Романовича на свою свадьбу. Точно так же, как и Федора Макарыча. Нет, не будут эти люди сидеть у нее за свадебным столом!..

Когда Катя возвращалась с Дмитрием из загса, то ей думалось, как долго еще ждать, шутка ли сказать, впереди целый месяц, да какой месяц, в тридцать один день. И дни-то все летние, длинные. Но потом эти дни стали таять, как весенний снег, быстро текли один за другим и казались такими короткими. Свадьба неумолимо все близилась и близилась, а Катя еще так мало успела, хотя и вставала чуть свет, ложилась за полночь.

Особенно убивали ее магазины, которые отнимали уйму времени, ведь только на поиски туфель она ухлопала чуть ли не всю неделю. Мыкалась по обувным магазинам, что на Ленинском проспекте, на Комсомольском, на улице Горького, в Черемушках и в Медведково, не раз приезжала прямо к открытию в ГУМ, в Центральный универмаг, а все никак не могла выбрать то, что хотелось. Потом, уже отчаявшись, как-то вечером заглянула в обувной недалеко от дома и вдруг увидела там туфли, которые так долго искала: белые, на высоком каблуке, с тонкой перепоночкой, элегантно охватывающей подъем ноги. Надела она эти туфли, подошла к зеркалу, посмотрела на свои ноги и спереди, и сзади, и сбоку и вспомнила мать, которая когда купит какую-либо удачную вещь, то, примеряя ее, радостно восклицает: «Ну, люди, погибель теперь всем комарам и мужчинам!»

А сколько было у Кати волнения, пока выбрала это белое свадебное платье. Да и то еще не совсем уверена, по душе ли купила, в магазине не станешь полчаса вертеться перед зеркалом, не рассмотришь все как надо. Ей так не терпелось скорее быть дома, а трамвай по-прежнему плелся еле-еле, будто на тот свет он собрался. Наконец доскрипел кое-как до ее зеленого островка, со свертком в руках она выскочила из вагона и не пошла, а побежала к своему дому.

В прихожей ее встретил Иван Иванович и сразу весело закрутил головой, догадываясь по форме и размеру свертка, что за покупку принесла Катя. Он был в курсе всех ее забот, знал, что уже куплено, а что еще надо. Кое в чем и сам помогал Кате, скажем, уговорил ее с Дмитрием доверить ему подыскать для свадьбы хороший банкетный зал в кафе или ресторане.

— Что за крокодил такой под мышкой у тебя? — просиял Иван Иванович, кивая на сверток.

— Ой, голова моя бедная!.. — пожаловалась ему Катя. — Выбирала-выбирала, а вдруг совсем не то. Одной трудно очень… Позвонила Оле, но ее, оказывается, дома нету, удрала куда-то. Татьяна Николаевна в дневной смене, девчонки все сегодня заняты…

— Не пужай себя раньше срока, — рассудил Иван Иванович как всегда спокойно. — Лучше надевай-ка поскорей да показывайся главной комиссии…