Аритмия

Не покоило и другое, не ведал он, как отнестись к этому. Для чего затевать, выяснять? Если хочет он, а ведь хочет же, помириться с Верой, жить с ней дальше, надо ли копаться в этом, растравливать себя? Ну, допустим, Олег, тогда что? Не Олег, кто-то другой, что тогда? Печальный опыт уже приобрёл, добром не кончилось. Да, села в машину, да, хоть к тому же Олегу, и что? Виновата, скажет она, что мерещится ему всякая гнусь, что в патологической ревности своей в маньяка уже превращается?

Но вот не отпускало, знал, что всё равно не удастся ему смириться, что должен он распутать этот дьявольский клубок, иначе ни днём, ни ночью покоя не будет. Нужно было с чего-то начинать, и он, прикинув, решил, что грамотней всего – с Люси. Лечил раньше её маму, перезванивались, в телефоне хранился её номер. Не прояснилось только, как вывести её на разговор об Олеге. Чего вдруг? А если доверила Вера подружке о нынешних своих отношениях с Олегом, тем более Люся не разоткровенничается, сомневаться в том не приходилось. А если знает Люся о его разладе с Верой – тем паче.

Повод позвонить ей, однако же, сыскался, пусть и весьма сомнительный. Разбирал-де истории болезней, увидел мамину, пожурил себя, что до сих пор не поинтересовался её здоровьем, не чужая ведь. Нашёл её номер, очень постарался, чтобы голос звучал непринуждённо, спросил, как живётся-можется, выслушал, что помаленьку, осведомился о мамином здоровье. Здоровье, к счастью, не внушало опасений, не пришлось ещё и на это растрачиваться. Удачно сумел переключиться на суматошную, разобщённую нынешнюю жизнь, посетовал, что не только видеться – позвонить друг другу не удосужимся. А кое-кто вообще занёсся высоко, былых друзей в упор не видят, зажирели, хоромы себе понастроили, машин престижных понакупали. Недавно, к примеру, случайно увидел, как Олег в такой по городу катил. Ну какая же она престижная? – хмыкнула Люся, – обыкновенная «девятка», ещё и подержанная. Может, обознался я? – предположил Максим, – какого она у него цвета? Оказалось, коричневого. Ни туда, ни сюда, уточнил: – Такая тёмно-коричневая? Сказала Люся, что, скорей, светло-коричневого, бежевая…

Вот такая информация к размышлению. Машина, значит, у него есть, но не тёмная. Хотя… Не стемнело ещё тогда, но сумерки всё-таки подступали, обознаться вполне было возможно, к тому же в таком он был состоянии, что угодно могло померещиться…

От раздумий этих отвлёк его телефонный звонок. Меньше всего сейчас хотел с кем-либо общаться, вознамерился уже не откликнуться – и вдруг увидел, что звонит ему Вера. Сама, сама первая ему позвонила, неспроста же! Теперь только не оплошать, каждое слово выверять, от какой-нибудь ерунды, невнятицы многое может зависеть.

– Слушаю, – сказал ровным, неокрашенным голосом.

Сразу насторожило, что Вера не поздоровалась, но и неприязни в её голосе не ощутил. Следовало лишь чётко разобраться: выдумала она причину этого своего звонка, чтобы встретиться, или в самом деле необходимость такая возникла. Сказала Вера, что хочет взять кое-что из своих вещей. В прошлый раз не всё нужное сумела, а теперь ключи куда-то запропастились, найти не может. Спросил он, придёт ли сейчас, ответила, что сегодня не получится, хорошо бы, если ему удобно, завтра вечером. Ему было удобно. Спасибо не сказала, не попрощалась, обошлась одним «договорились».

Все прежние заморочки меркли перед обретённой информацией. Тут столько всего – голова пухнет. Первый сюрприз: Вера, оказывается, бывает тут в его отсутствие, о чём он понятия не имел, и в голову не приходило заглянуть в ту половину шкафа, где хранилась её одёжка. Хотя напрашивалось: не ходила же она столько времени в одном и том же. И если бы хотела увидеться, историю с пропавшим ключом придумала уже тогда. Возможно, дозревала, готовила себя? В равной мере и не возможно. Но если бы уже дозрела, разговаривала бы сейчас иначе, поздоровалась бы по крайней мере – не один день вместе прожили, знает же, как внимателен, придирчив он не только к сказанным словам, но и как сказанным. Оставалось только ждать завтрашнего вечера. И он ждал. И дождался. И эти миновавшие сутки были далеко не лучшими в его жизни.

Открыв ей дверь, обратил внимание, что накрасилась Вера явно сильней, ярче обычного. Очередная заморочка: хотела получше для встречи с ним выглядеть, или это теперь для неё привычная боевая раскраска? Что понравилось: сказала «привет», и голосом обычным.

Привычно сняла туфли, переобулась в свои стоявшие под вешалкой тапки. Бальзам ему на все раны. Как же раньше не обратил на это внимание? Уж тапки-то, если не собиралась возвращаться, наверняка должна была забрать, не в первый раз, так во второй. И вслед за тем, рикошетом: приобрела новые, зачем теперь эти? Разозлился на себя. Всё, хватит дурью маяться, пора наконец чётко выяснить отношения, так ведь и свихнуться недолго. Молчал, ждал, что и как скажет Вера, от этого многое зависело.

Вера вошла в комнату, огляделась, осуждающе качнула головой:

– Прибрал бы тут, что ли, пыль, небось, ни разу вытереть не удосужился?