Аризонская западня

Драки и столкновения были неизбежны и потянули за собой вовлечение троицы в типичную подростковую преступность. Началось с мелких краж в магазинах, постепенно дошло до ограблений и угона машин. Мало-помалу Хиншоу выдвинулся как лидер маленькой банды, ее мозг и стратег, разработавший целую серию удачных налетов. Уорти и Моралес признали в Хиншоу прирожденного руководителя и безоговорочно ему подчинились, охотно принимая его советы и, как правило, с пользой для себя. Операции Хиншоу всегда были логически выстроены, тщательно спланированы и чаще всего окупались. Только одна авантюра с краденой машиной потерпела фиаско, но и это в конечном счете обернулось удачей — по принципу: не было бы счастья, да несчастье помогло. Ибо этот провал подвиг «крыс пустыни» совершенно добровольно вступить в ряды вооруженных сил Соединенных Штатов Америки, чтобы тем самым избегнуть докучливого полицейского расследования.

Тусонское трио прошло подготовку совместно, затем, по настоятельной рекомендации Хиншоу, вся троица записалась в спецназ и появилась во Вьетнаме в составе команды А «зеленых беретов». Товарищи по службе и начальство отметили их усердие и способности, а капрал Хиншоу был особенно выделен и отмечен за беззаветную преданность солдатскому долгу.

Ох как ошибались командиры, столь высоко оценивая рвение молодого солдата. Не долгу был предан Джеймс Хиншоу, нет, не долгу — власти. Он жил ради власти, власть была для него божеством, он тянулся к ней, как другие мужчины тянутся к прекрасным женщинам. Деньги для него не много значили, хотя он никогда не упускал возможности легко их подзаработать. Просто Хиншоу считал материальное благосостояние тем, чем оно и являлось, — средством или же симптомом глубинной власти и влияния. Для Хиншоу сила, власть были концепциями почти духовными, предельной целью всех усилий. Ничего для него не могло сравниться с возможностью и правом распоряжаться жизнями менее значимых личностей. Флойд Уорти и Энджел Моралес понимали своего товарища и охотно довольствовались своим подчиненным положением, сознавая в глубине души, что успех Хиншоу пойдет на пользу всем им.

Вьетнам оказался земным раем для «крыс пустыни». Получив назначение в провинцию Тра Нинь, где требовалось малость навести «порядок», они первым делом постарались оценить местную ситуацию и ее потенциал — под вполне определенным углом зрения: что бы тут прибрать к рукам? Вскоре после их появления старший сержант команды А, в которой служили Хиншоу и его друзья, стал единственной жертвой полуночного «партизанского налета». Напавшие без следа растворились в джунглях, тем не менее доблестные рядовые Уорти и Моралес окружили в непосредственной близи от базы трех крайне подозрительных селян и изрешетили их прежде, чем те успели отступить или сдаться в плен. Хиншоу автоматически получил чин сержанта, его друзьям за проявленную бдительность и меткость была объявлена благодарность в приказе, а Уорти, кроме того, получил капральские лычки.

И по мере того, как Хиншоу начал исподволь превращать провинцию Тра Нинь в эдакий собственный феод, затерянный в джунглях, жизнь здесь потекла по совершенно новому, неожиданному руслу. Старшие офицеры были слишком заняты ведением боевых действий в широком масштабе, поэтому удалая троица без особых помех смогла приступить к кампании по откровенному запугиванию местного населения. И уже вскоре аборигены больше боялись «крыс пустыни», нежели солдат Вьетконга, однако очередное ухудшение своего положения приняли со стоицизмом, выработанным привычкой к вековому угнетению. То есть приняло большинство, ибо два поселковых старосты внезапно были убиты «неопознанными террористами», и тогда Хиншоу моментально посадил на эту должность верного человека, способного гибко соответствовать ситуации.

В провинции Тра Нинь наступила беспросветная ночь. Крестьяне, ремесленники, чиновники и политические деятели — практически все население — принуждены были платить Хиншоу «страховочные» взносы, рискуя в случае отказа подвергнуться аресту по обвинению в подрывной деятельности и связях с коммунистами. Женское население было рекрутировано и продано как движимое имущество в бордели Сайгона, но несколько наиболее привлекательных экземпляров остались в местном публичном доме, принадлежавшем самому Хиншоу. По сути все жители провинции — и стар, и млад, и мужчины, и женщины — превратились в своего рода курьеров, доставлявших наркотики и различную контрабанду из одной деревни в другую и даже в соседние провинции. Инакомыслие встречалось редко, не в последнюю очередь благодаря тому, что кривая смертности от «несчастных случаев» полностью соответствовала степени выказываемого недовольства. Когда начальник Хиншоу внял, наконец, слухам о своеобразном ведении дел в провинции и затеял расследование, то заработал себе лишь сомнительную привилегию стать одной из первых жертв «фрэгтинга»[4] во вьетнамской войне. Свидетели потом утверждали, будто от места взрыва гранаты бежал чернокожий боец, но убийцу так и не нашли.