Аркада. Эпизод первый. kamataYan

Ли любил задаваться этим вопросом, но только на досуге, сидя в кресле и размышляя о том, чего нет, но что может быть. Сейчас же мушкетер стоял на пирсе — крохотная букашка рядом с высоченным бортом гиганта, — и наблюдал за тем, как портовый кран неспешно перемещает на судно стандартные контейнеры. Разного цвета, с разными надписями, но одного размера, напоминающие кирпичи, из которых решили сложить игрушечный домик невиданного размера.

Домик, в который поместилось очень много важных, необходимых и просто полезных вещей.

Наблюдать за работой бездушного механизма оказалось скучно, вид работающих людей нравился Ли гораздо больше, но китаец обязан был убедиться, что портовые механизмы не напутают с маркировкой и поставят контейнеры строго в указанном порядке. Пока все шло по плану, но Хаожень не собирался прекращать наблюдение.

— Погрузка завершится через час, — прозвучал в его голове безжизненный голос портового диспетчера. Разумеется, робота.

— Прекрасно, — отозвался Ли. — Когда я смогу выйти в море?

— Компания «Akkerman Ltd.» произвела полную оплату услуг, — после пятисекундной паузы сообщил диспетчер. — Документы оформлены и подтверждены, выход из порта разрешен. Подать буксир по окончании погрузки?

— Подать, — кивнул Хаожень так, словно управляющая портом программа могла его видеть. — И еще: я хочу подняться на борт.

Несмотря на полную роботизацию, на контейнеровозе сохранились и капитанский мостик, и помещения для экипажа, поскольку MSC «Patricia» был построен двадцать лет назад и при модернизации эти помещения законсервировали, но не убрали.

— Лифтовый трап подъедет через час, — ответил диспетчер. — Во время погрузки подниматься на борт запрещено.

Ли вздохнул, но спорить не стал — с роботами это бесполезно.

A2 archive cocaine blues [16]

Синдром преодоленного себя.

Как один из этапов смерти, то есть — полного исчезновения из пространственно-временного континуума песчинки, на имя которой ты отзываешься.

Нет, я говорю не о смене документов.

Собственно, что есть ты? Сгусток говорящего белка, и главное тут слово — «говорящего». Ведь сгустков белка много, говорящие среди них встречаются часто, в том числе — на четырех лапах, с крыльями и даже плавниками, поэтому к понятию «говорящий» нужно добавить «думающий», но думающих сгустков значительно меньше говорящих, поэтому определим проще: ты есть личность. Сочетание мозговых импульсов, иногда хаотичное, но всегда ведущее в тупик. Смерть подобного сгустка можно рассматривать как сочетание двух этапов — гибель собственно сгустка и уничтожение личности. Как правило, этапы взаимосвязаны: пуля в голову приводит к их единовременному наступлению, но при желании личность можно истребить отдельно. И, например, заполнить сгусток другим сочетанием импульсов.

В этом случае счастливчик переживет целых три этапа смерти.

Но об одном из них он ничего не будет помнить.

А если по какой-то причине не забудет, то наступит синдром преодоленного себя.

Ощущение безграничной, темной как ночь пустоты, изредка освежаемой вспышками далеких зарниц: то ли проблесками разума, то ли разрывами последних синоптических пузырьков. Ощущение невозможной свободы, превратившейся в пустоту, а значит, потерявшей смысл.

Вне времени.

Вне памяти.

Вне истории.

Вне всего, что делает тебя человеком.

Нет голосов, и нет мира, нет ничего, а реальность сосредоточена в скользящем по пустоте вопросе: наполнять ее, пока бессмысленную, разумом или выбрать покой безмолвия? Ведь в начале было Слово, и чтобы в пустоте хоть что-то появилось, Слово должно прозвучать вновь. И то, чего еще нет, раздумывает, хочет ли оно стать или усталость сильнее жажды?

Синдром преодоленного себя затягивает в бездну вечного спокойствия, где вопрос перестает тревожить и пустоту, и то, чего еще нет, и преодолеть желание раствориться в обретенном покое неимоверно трудно.

Но не для того, кто безжалостно окислил сам себя в поисках того, о чем лишь догадывался.

* * *

— Неважно выглядите, доктор Каплан, — участливо произнес А2, поприветствовав вошедшего в палату врача. — Дурная ночь?

— Все в порядке, — рассеянно отозвался Морган. — Спасибо, что спросили.

— Вы кажетесь усталым…

— Нет.

— …рассеянным…

— Я ведь сказал: все в порядке!

— …и нервным, — с превосходно сыгранной оторопью закончил А2.

Получилось именно так, как он планировал: поток настырных и не очень корректных вопросов вывел пребывающего не в своей тарелке доктора из равновесия, заставил сорваться на пациента, и теперь Каплан испытывал чувство вины. Очень нужное чувство для задуманного разговора.

— У меня трудный период, доктор Аккерман, извините, — пробормотал он, снимая и нервным жестом протирая smartverre.

— Если не хотите говорить — я пойму.

— Да… — было видно, что Морган понимает, что разговор необходимо прекращать, но хочет поделиться наболевшим.

И А2 подумал, что для дипломированного психиатра доктор Морган Каплан оказался слишком легкой добычей.

— У вас стрелка на чулках.