Аркада

— Орк убил всех, кто его кинул, всех, кого он обещал убить, и от него нельзя было скрыться. — Дога помолчал, многозначительно глядя на агента, и, понизив голос, закончил: — А значит, за ним стоит или какое-то правительство, или GS.

— Глупость, — отмахнулась Амин.

„Чушь! Что за ерунда? Кому это надо?“

— Время покажет, — пожал плечами Сечеле.

„GS создала террориста, чтобы…“

Карифа прекрасно понимала, зачем могли создать Орка, но не могла поверить, что Служба пошла на столь циничный шаг. Да, GS не всегда оставалась чистой, да, не всегда соблюдала закон, но все-таки Служба была призвана его охранять и не стала бы организовывать провокацию планетарного масштаба.

Но если хоть на секунду предположить, что Сечеле прав и за Орком действительно стоит GS, то…

— Ты не боишься говорить такое? — тихо спросила она у прикованного к стене Крокодила.

— Ты сама просила быть честным, — в тон ей ответил француз.

— Честным, но не глупым.

— Спасибо за эти слова.

— Почему ты благодаришь?

— Потому что понял, что ты меня не убьешь.

— Не торопись с выводами. — Амин помолчала. Но мысленно согласилась с тем, что Крокодила следует оставить в живых. — Чего хочет Орк?

— Не денег.

— Не денег? — удивилась Карифа.

— Нет, — твердо повторил Сечеле. — Орк сильный человек, но не деловой, деньги ему не нужны — это абсолютно точно. Когда поползли слухи, я сначала не понял, чем Орк может угрожать миру. Что он сделает? Взорвет ядерную бомбу? Устроит войну? Для чего его растят? Я не знал. История с круизным лайнером сначала прошла мимо меня. Не помню, чем я был занят, но не обратил на нее внимания. Потом случилась тревога с самолетами, и меня торкнуло: „Вот!“ Вот это в стиле Орка — страшно и эффективно. Потом я узнал о круизном лайнере в Майами, потом — о проблемах в биологическом центре в Джорджии, ну, в той, которая возле России, и все сошлось: Орк готовит эпидемию.

— Пандемию, — машинально поправила его Карифа.

— И я спрятался, — продолжил Крокодил. — Все мои коллеги начали прятаться, но я подготовил хорошее убежище: система очистки воздуха, запас еды, воды, оружия… У меня были даже специальные костюмы биологической защиты. А теперь я сдохну вместе со всеми.

— Не получается, — неожиданно сказала агент.

— Что не получается? — не понял Дога.

— В чем смысл пандемии? — спросила Карифа. — Зачем ее устраивать?

Несколько секунд Сечеле внимательно смотрел в темные глаза Амин, после чего ответил:

— Возможно ты не знаешь, но в арабском языке под словом „джихад“ понимается усердие и усилие в достижении цели, преодолении своих пороков, установлении справедливости и наказании виновных. Но тебе на это плевать, потому что подавляющему большинству людей это глубокое понятие известно лишь в одной интерпретации: неукротимая вооруженная борьба против врагов веры.

— К чему ты это сказал? — еще тише поинтересовалась Карифа.

— Я думаю, Орк ведет джихад, — произнес Крокодил. — Он прилагает усилие ради только лишь ему известной цели.

— Орк ведет войну против неверных?

— Против всех, — сказал Сечеле, глядя агенту Амин в глаза. — И никому от него не спрятаться.

* * *

Эту трансляцию смотрели рекордные девять миллиардов человек. Но они не сразу сообразили, что происходит, оказывались у мониторов постепенно, и с каждой секундой количество подключенных росло, а когда трансляцию вывели в эфир крупнейшие новостные каналы, число зрителей выросло лавинообразно. Ни одно другое выступление в истории человечества не собирало такого рейтинга.

Девять миллиардов человек сидели перед компьютерами, стояли перед уличными мониторами или уткнулись в smartverre. Девять миллиардов человек смотрели на сидящего в темной студии Орка и ждали его слова.

Со страхом.

Девять миллиардов человек понимали, что когда речь закончится — мир изменится.

И не ошиблись.

Но сначала они увидели среднего роста и среднего сложения мужчину с короткими черными волосами и аккуратной бородой, одетого в черные брюки, белую сорочку и черные подтяжки. Его глаза скрывали smartverre с устройством искажения, и потому лица никто не разобрал: ни простые зрители, ни специалисты.

Лицо Орк спрятал.

Он сидел на высоком табурете на фоне черной стены, на которой было крупно и небрежно написано белой краской:

kamataYan

Когда ему сказали, что число зрителей перевалило за миллиард, посмотрел в камеру и произнес:

— Меня зовут Бенджамин „Орк“ Орсон, и я такой же, как вы, орки мои. Не лучше и не хуже. Меня назвали в честь Бенджамина Франклина, великого президента, одного из отцов-основателей, человека, творившего историю, и прочая, прочая, прочая, прочая… Назвали для того, чтобы я гордился своим именем и не сокращал его до привычного Бенни, которое терпеть не могла мама. Но мне больше нравится версия бабушки, которая рассказала, что имя предложил дед. Родители ссорились, никак не могли договориться, а дед, заявившийся поглазеть на третьего внука, сказал: „Назовите, мать его, Бенджамином, и вырастет счастливчик, будто сто баксов проглотил“. Так я обрел имя.

Он помолчал, вертя в руке респиратор и разглядывая его так, словно не понимал, что держит.