Аркадий Бухов

(Ольге)

Любил как я, страдал как я,

А ты забыла про меня!

Разве это так возможно —

От меня подарки брать,

А потом неосторожно

С Женькой польку танцевать?

В вашем доме! В вашем доме!

Обижают, как пса на соломе!

ОНЕГИН

Прошу не говорить мне разные слова!

ТОВ. ЛЕНСКИЙ

Себя я удержу ль едва.

(Бьет Онегина сапогом в живот.)

Не удержал!

ЛАРИНА

В семейном доме и скандал,

Твердила дочкам я стократ:

Не приводите в дом солдат.

ОНЕГИН

Прощайте, девки. Надоели,

Иду стреляться на дуэли.

ТОВ. ЛЕНСКИЙ

Еще и суток не пройдет —

Я попаду ему в живот.

Занавес

Действие IV

Самосуд над Ленским.

ТОВ. ЛЕНСКИЙ

(перед дуэлью)

Последний нынешний денечек

Гуляю с вами я, друзья,

А завтра в маршевую роту

Пошлет Правительство меня.

Взойдет заутра луч денницы,

И заиграет яркий день.

Хотел бы я повеселиться,

Да перед смертью что-то лень.

(Онегин приближается с секундантами, уверен в себе. Напевает.)

Ах, Ленский… Прибежал, собака?

Вали, робя! Начнется драка…

(Бросается на Ленского. Дерутся. Секунданты поют: «Соловей, соловей, пташечка…»)

Занавес

Действие V

Сорвалось.

(Бал у Татьяны. Гости едят арбузы, грызут семечки, щекочут друг друга. Муж Татьяны играет на гармошке.)

ТАТЬЯНА

Девка перевенчана —

Вот тебе и женщина,

Я другому отдана —

Буду век ему верна!

ОНЕГИН

(подтанцовывает.)

Волосы не чесаны.

Что-то тянет на еду!

Меня милка бросила,

Я другую заведу!

МУЖ ТАТЬЯНЫ

(публике)

В тоске бесплодных сожалений,

К ейным ногам упал Евгений.

(Оркестр играет «Тоску по родине». Хор поет)

Три деревни, два села.

Куда девки, туда я!

Занавес

* * *

Если даже после этого тов. Луначарский не найдет, что классики, при снисходительном к ним отношении, легко могут быть приспособлены к снятию с них буржуазного налета и приобщению их к области пролетарского искусства, прямо не знаю, уж что ему надо…

РАССКАЗЫ И ФЕЛЬЕТОНЫ

ЖУКИ НА БУЛАВКАХ

(1915)

Первый опыт

I

Однажды меня позвали ехать на бега.

Так как это предложение исходило от лиц, которым я ничего плохого не сделал, мне оно не показалось планомерным и заранее обдуманным вовлечением в невыгодную сделку. Говорят, что в первый раз это не кажется никому.

Один из убеждавших меня людей хорошо знал лошадей. Когда он говорил о них, казалось, что он провел все свое детство в беговой конюшне, умеет быстро сойтись с любой, даже самой замкнутой лошадью и выведать от нее беговую тайну завтрашнего дня. Порой я даже удивлялся, почему у него еще не вырос хвост.

— Ты понимаешь: приходишь ты на бега, ставишь на лошадь десять рублей и представь себе твое удивление, когда тебе выдают сто сорок рублей.

— Это будет даже не удивление, а вернее — радость, — согласился я, — тем более, если можно будет поставить еще…

— Ну, конечно, можно… А больше поставишь — больше и дадут…

Признаюсь, что у меня даже мелькнула мысль о застойном состоянии нашей промышленности, раз есть такая область, где каждые десять рублей охотно оцениваются суммой в четырнадцать раз большей, тем более безо всякого применения физического и умственного труда.

— Будешь сидеть и смотреть, а тут тебе деньги…

— Я понимаю, что мне самому бегать не придется… Я не настолько жаден, чтобы увеличивать свой заработок трехверстным пробегом. Но неужели это так?..

— Да, только поедем… Ты сам увидишь… У меня есть верные лошади.

— То есть как верные?

— Да так уж, верные. Не выдадут.

Было похоже, что меня зовут на какое-то темное дело, где верные сообщники обещались не выдавать. Это давало богатую пищу моей любви к необычайным происшествиям, но мало говорило чисто практическим соображениям.

— Все-таки, может быть, ты объяснишь…

— Вот привязался, право… Мне жокей говорил…

— Ах, жокей… А что же, жокеи тоже бегают?

— Еще острит. Не жокеи бегают, а лошади.

— Знаешь, если бы тебе сказала сама лошадь, я был бы спокойнее.

Все-таки я поехал.

II

Около входа на места резко обнаружилось мое первое незнакомство с беговыми обычаями.

— Пойди отдай в кассу три рубля, — сказал мне один из близких.

— Как же это так, — поморщился я, — еще не видел ни одной лошади, а уже отдавай… На какую же ставить?

— Фу-ты, дурак… Это же за себя.

Я испуганно посмотрел на своего спутника и хмуро полез за деньгами.

— Я лучше за тебя поставлю. Ты здесь свой человек. Я проиграю.

Через несколько минут я понял, что это брали за право попасть на те места, где выдают вместо десяти рублей сто сорок. Это была выгодная комбинация, против которой протестовать было нелепо…

Из какого-то уголка, приветливо прижатый группой разговорчивых людей к стене, я смог сразу осмотреть весь ипподром, по которому мирно и спокойно ездили на лошадях люди, одетые в куски самых разнообразных материй. Так приблизительно одевают к маскараду молодых людей провинциальные костюмеры, у которых все уже разобрано и для шестерых желающих остались только костюм Офелии, розовое домино и два рыжих парика.

В жизни жокеи одеваются значительно скромнее и выдержаннее. Многие из них, заходя даже запросто к знакомым, не надевают красных шапок и зеленых штанов.

— Ты видишь эту лошадь?

— Вижу. Черная?