Аркадий Кутилов – Наследие

Назло несчастьям и насилью,
чтоб зло исчахло наяву,
Земля придумала Россию,
а та – придумала Москву.

И вечно жить тебе, столица!
И, грешным делом, я хочу
стихом за звезды уцепиться,
чтоб хлопнуть вечность по плечу.

Живу тревожным ожиданьем,
бессонно ямбами звеня...
Мой триумфальный день настанет:
Москва
придумает
меня!

Период 71-73 годов можно, пожалуй, считать пиком творчества Аркадия Кутилова. И не только потому, что за этот сравнительно небольшой отрезок времени им было создано невероятно много. В эти годы его творчество становится многоплановым, всеохватным, отражает в себе, казалось бы, все проблемы, какие только могут взволновать сердце истинного поэта. Нравственность и духовность, экология и пацифизм, философия и история, война и политика, наука и искусство – все эти темы поэт пропускает через свою мятущуюся, ранимую душу, заметно меняются его стиль и лексика, но везде слышен узнаваемый, неповторимый голос, никогда не теряющий своего главного, особого свойства – удивлять. В этот поистине золотой период создаются поэмы "Вечная тема", "Встречный", большой поэтический цикл миниатюр "Ромашка", рождаются такие стихотворения, как "Сто шагов", "Я вижу звук и тишину...", "Пластмассовая сказка", "Садовник в пехотной шинели", "Россия, год 37", "Базар", "Пацифистское", "Соловей", "Монолог счетовода"...

Говоря о стихах Кутилова, отдавая должное всем граням дарования этого большого поэта, все же нельзя не выделить одно – интонацию. Здесь Кутилов виртуозен и неподражаем. Его интонационная палитра не нуждается в каком-либо актерском пафосе, она сама прямо-таки галлюцинозно-явственно звучит с листа бумаги. Да так, что мороз продирает по коже...

Люблю, камин – не электро-, а пламя,
огонь, пожар, кочевничьи костры!..
Люблю камин – старинный, с зеркалами,
а в зеркалах – туманные миры.

Люблю камин со сводом, будто небом.
Пылает лес, лишь косточки хрустят!
Моих стихов две тысячи с прицепом
всего глоток-камину натощак.

Зима пришла... Ружье на плечи вскину.
Вернусь под вечер, пьяный, без ружья...
Душа моя! садись скорей к камину!
Упейся горем, русская моя!..

С особой болью и надрывом звучат у Кутилова стихотворения пацифистской направленности. В этих стихах поэт КРИЧИТ о самом страшном зле на планете, кричит порою с такой яростью, что, пожалуй, не все примут эти гневные строки. А точнее – не все ВОСПРИМУТ их. Несмотря на то, что Аркадий Кутилов – поэт предельно понятный, доступный, обходящийся без разного рода словесных кандибоберов, – ПРОЧУВСТВОВАТЬ душой его поэзию, осознать, что этот гнев – оборотная сторона любви, – дано, очевидно, не каждому. Как писал один из его рецензентов – это может лишь человек "с просветленным сердцем"...

Люблю военных! Ба-бах! Ура!
Для них Мичурин – чудак, не больше...
Люблю военных! Они вчера
бензином выжгли всю зелень Польши!

Костелы с ходу крушили лбом...
(Чужим, конечно, они ж не дети...).
У них на картах мой тихий Омск
намечен в пищу одной ракете!

Люблю военных – своих, чужих,
тех, что в окопах, и тех, что пленные...
Люблю военных! за то, что их
всех  передавят, как вшей, военные!

Стихотворение "Россия, год 37" – совсем небольшое, по сути – четверостишие, разбитое автором на двенадцать строк, написанное верлибром. Поначалу ничто, кроме названия, не вызывает тревоги... Некий майор, обследующий некую яму, ведет разговор с неким подчиненным, разговор, казалось бы, обыденный, совсем нестрашный и даже проникнутый своеобразной "заботой" о тех, для кого эта яма приготовлена. Всю эту "нестрашную обыденность" буквально взрывает одно-единственное последнее слово, после которого становится ясно, что перед нами – подлинный шедевр:

– Ну, хорошо... Давайте ужинать,
да надо людей расстреливать...

Трудно представить более яркий психологический портрет, который можно создать столь скупыми средствами!