Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 1

№ 44. Сорок калик со каликою. По композиции и стилистическому оформлению вариант примыкает к архангельско-беломорским модификациям сюжета. Особенно близок он к кулойско-мезенским записям, уступая лучшим из них в детализации повествования. В тексте доминирует героизация образов «калик перехожих» (бродячих исполнителей духовных стихов и паломников). Их громогласное пение характеризуется яркими гиперболическими образами (князь Владимир «не мог <...> на коне сидеть, <...> на земли стоять»; в Киеве «россыпаласе стена да белокаменна»). С язвительным комизмом описано унизительное наказание, которому паломники подвергли неучтивого Алешу Повоича. Другая небычная гипербола косвенно указывает на психологическое состояние разгневанной княгини Опраксеи (она с такой силой хлопнула дверью, что из стены «кирпицьё выпало»). Как и во многих других севернорусских текстах, невиновность героя доказывается посредством чуда, но конкретная реализация мотива необычна: воскресший Михайла встречает паломников в церкви (то же в двух печорских вариантах — БП (Свод), №№ 171, 174). Певица изменила имена некоторых персонажей. Место Добрыни Никитича занял «Никитушка Романович», популярный герой песен об эпохе Ивана Грозного. К традиционному имени княгини Опраксеи добавлено отчество «Клементьевна» (как и в былине «Алеша и Тугарин — № 43). В основном не выходя за рамки эпического лексикона, Сивкова иногда употребляла не характерные для него слова и формы («господа калики да переложил», «Опраксеи <...> Миша пондравился»).

№ 45. Чурило и неверная жена Племяши. Единственный пинежский вариант былины, заметно отличный от мезенских и кулойских записей. Примыкает к редакции сюжета, известной на Зимнем берегу, в дер. Зимняя Золотица. Но оригинальных мотивов и деталей меньше, спутаны или искажены некоторые имена. На тайный визит Чурилы к жене «Племяши» указывает их крестовый брат «Омелюшка» (в золотицкой традиции — Алеша Попович). Служанка принимает сторону хозяйки и пытается выгородить ее (в ст. 40—42 использованы мотивы, характерные для пинежских записей баллад «Мать князя Михайла губит его жену» и «Князь Роман жену терял»). Появление в доме чужих вещей жена объясняет тем, что их оставили «бабкины ребятушка». Как и в золотицких вариантах, перечень чурилиных вещей далек от идеального эпического мира: «синь кафтанчик», «черна шляпа». Нет в тексте и аллегорических иносказаний, которыми богаты записи из других регионов (опять-таки исключая Зимний берег). В финале обманутый муж казнит обоих любовников. Как и в некоторых золотицих записях, жена перед этим пытается отравить постылого мужа. Певица назвала Племяшу «Епленковичем», хотя традиционно это отчество для Чурилы («Чурила Пленкович»). Оригинальные элементы: действие приурочено к церковному празднику Воздвиженья (14 сентября по старому стилю), когда не вовремя «выпадала пороха снегу белого». Супружеская измена трактуется как своеобразное наказание за хвастовство молодой женой. Чурила пеняет Племяше: «Лучшо хвастал бы золотой казной». На редкость выразительна единственная в былине иносказательная формула в устах Екатерины: она притворно хвалит мужа, сравнивая убийство Чурилы с уничтожением «лихой травы» в чистом поле (ст. 71—75).

№ 46. Братья-разбойники и их сестра. Текст содержит все основные композиционно-стилистические элементы местной редакции сюжета. Несколько иначе характеризуется судьба братьев, не ставших разбойниками (одного из них мать отдала «в роботушку», второго — в солдаты, третьего «в полон взяли». Певица уточнила, что на привале не спал тот разбойник, которого «в караул поставили» (ср. № 77).

№ 47. Мать князя Михайла губит его жену. Один из двух вариантов, где традиционная развязка дополняется самоубийством матери Михайла (ср. № 55). Необычна и нелогична мотивировка отлучки героя. В церковь не принято брать боевое оружие, да и верховая поездка туда не занимает много времени.

№ 48. Платов в гостях у француза. Самая популярная «младшая» историческая песня; до революции ее знал или слышал чуть ли не каждый мужчина, служивший в армии. В этом вымышленном сюжете отразилось любовное отношение народа к одному из героев Отечественной войны 1812 года атаману казачьего Войска Донского М. И. Платову. Сравнительно позднее происхождение песни отразилось на ее лексическом составе («чай-кофий», «графин водки», «патретик» и др.).

«Француз» — Наполеон Бонапарт.